– Никого не слушай, только меня. Поняла? Ты меня поняла? Алискины родители уедут, я слышала, они продают квартиру и уезжают. А мы все забудем и будем жить дальше. Поняла?
Я киваю в ответ – поняла. На самом деле нет – и мне не по себе.
Мама целует меня в щеки, прижимает к себе, и я забываю, что было до. Ласка в нашей семье реже остального. И потому смывает все, как вода.
Дома, вечером, мама читает мне книгу. При тусклом свете прикроватной лампы я вижу, каким усталым и осунувшимся выглядит ее лицо. Я едва решаюсь спросить, опасаясь крика, но не могу держать в себе:
– Мама, что случилось с Алисой?
– Потом об этом поговорим. Я устала. И тебе надо спать.
– Мам, она умерла, да?
Мама встает, делает вид, что не слышит меня, и переводит разговор.
Мне кажется, это потому, что я виновата в том, что случилось.
Потому что Алисина мама сказала мне:
Я засиделась у Насти допоздна. На время мне показалось, что я дома. Мы уселись прямо на пол в детской и, прерываясь на мальчишек, болтали. Димон пришел и уселся с нами. Они с Антоном давно потеряли связь, будто между ними пробежала какая-то кошка. Ни я, ни Настя не знали деталей, они говорили – ну просто разошлись пути. Скорее всего, так оно и было.
Штопор сидел рядом с нами, рассказывал про очередной заказ – жена просила отследить «цифровые следы» неверного мужа в сети – и одновременно вытаскивал игрушки, которые упрямо тянул в рот младший сын.
Для меня это было непривычно – что мы вот так просто сидим все вместе. Я не любила приводить домой подруг. А если они и приходили, то когда Антона не было.
– Ребята, с вами так хорошо, – я не смогла обсудить с Настей запах духов, не проговорила, уносила обратно с собой этот груз домой. Но мне стало хорошо, будто близкий человек обнял меня за плечи и поддержал. Я поцеловала подругу, парней и махнула Димону.
Ехать домой не хотелось. Я не любила ходить пешком по Настиной улице. Новый район, вокруг стройка, заборы, темнота. Строительный кран закрывал собой горизонт рядом с недостроенным домом, провалы окон которого выглядели как сцена из фильма с плохим финалом.
Надо было вызвать такси, но мысль о скорой неловкой встрече дома с Антоном, где он будет лежать, глядя в телефон, будто меня нет, вызывала тошноту. Куриный бульон, выпитый в гостях, стоял где-то в горле, мешая дышать, меня мутило.
Я пошла вперед. Следом за мной тронулась машина, стоявшая неподалеку. От звука заведенного мотора мне стало не по себе.
«Вот больная, – подумала я. – Нервы ни к черту».
У одного психолога в блоге я читала, что женщины, у которых нет своей личной жизни, начинают думать, что мир крутится вокруг них. Ну, знаете, эти дамы, обвиняющие бедных мужчин в домогательстве в транспорте и в харассменте на работе. Женщины, которые после случайного взгляда придумывают целый роман внутри.
Машина, не торопясь, ехала следом.
Я ускорила шаг. В спину раздался резкий сигнал, разрезавший ночную тишину, а за ним свист.
Из головы вылетели все умные мысли. Я побежала. Новые туфли, сжимавшие носок, впивались в пальцы. Я слышала стук каблуков об асфальт и свое дыхание.
Меня охватила паника. Вдали я услышала стук хлопнувшей двери, окрик и побежала еще быстрее, свернув во двор, не разбирая пути. Как назло, никого вокруг не было, в кармане зазвонил телефон.
«Антон», – мелькнула в голове мысль. На ходу я вытащила трубку и выдохнула, услышав, как испуганно и громко звучит мой голос. Почти как крик.
