Подруги, любовники… А еще? - страница 4

– Не можешь выбрать? – спросила Виолетта.

– Почему? Я буду двойное шоколадное, – ответила девочка, прижимая к себе куклу. – И Мийяйи тоже.

– А вот и нет, милая, кукол я мороженым не угощаю.

Элиза приготовилась было начать торг, но не произнесла ни слова, понимая, что мать ей не переупрямить – Виолетта умела, когда надо, проявить твердость.

– Знаешь, мамочка, мы что-то давно не видели твоего мужа!

– То есть твоего папу… У него много работы, но завтра вы встретитесь, как только мы вернемся, и…

– А вот скажи, когда ты была маленькая, автобусы уже ходили?

Они вернулись в гостиницу. Виолетта, уложив дочь спать, долго сидела у ее кровати, перебирая в памяти события последних дней. Потом заколола длинные волосы на затылке и начала собирать чемодан.

Она делала это методично, без малейшего раздражения. Порядок и логика всегда ее успокаивали. Для всего были свои правила, в том числе для чемоданов.

Когда отпуск заканчивался, Виолетта складывала грязные вещи в один пакет, чистые – в другой и отдельно – то, что ни разу не надевалось. Эта механическая работа позволяла ей одновременно обдумывать научную статью и мысленно составлять перечень вопросов, которые следует обсудить на ближайшем заседании лаборатории.

С одеждой, которую собираешься взять в отпуск, все куда сложнее. Виолетта тщательно отбирала вещи, опираясь на два базовых цвета, чаще всего – черный и белый. К каждому «низу» должны были подходить как минимум два «верха», шмотку, которую собираешься надеть всего один раз, не стоит пихать в чемодан. Виолетта терпеть не могла лишнего.

Последними она всегда укладывала две-три блузки ярких цветов и несколько финтифлюшек, подчиняясь невесть откуда взявшейся привычке.

Виолетта переняла это у отца, в детстве она часто наблюдала, как он собирается в деловую поездку и кладет поверх всех вещей галстуки – с достаточно затейливым узором, чтобы подчеркнуть индивидуальность, но в сдержанных тонах, чтобы никто не усомнился в его безупречном вкусе.

К вещам Элизы правила и законы никакого отношения не имели. Виолетта неизменно паковала в чемодан несколько теплых фуфаечек и кофточек, заведомо зная, что дочь не наденет их ни за какие коврижки. Она наслаждалась запахами малышки, чистого белья и чувствовала себя совершенно счастливой.

Закончив, она бросила взгляд на спящую дочь и, прихватив блокнот, осторожно прилегла рядом.

Элиза, ангел мой!

Сегодня я наблюдала за тобой и думала о множестве вещей. Я пока не могу рассказать тебе о них, вот и решила все записывать, чтобы хоть чуть-чуть притормозить убегающее время.

Я люблю ездить с тобой к морю, обожаю мгновения, когда ты просыпаешься по утрам и прижимаешься ко мне, загорелая, напоенная солнцем, похожая на спелый абрикос. Как бы мне хотелось, чтобы ты осталась такой навсегда, моя маленькая девочка, которой не терпится поскорее надеть лифчик.

Скоро начнутся занятия в школе, и на сей раз я не буду плакать. Обещаю. Даже когда ты без всякого сожаления отпустишь мою руку и скажешь: «Пока!»

Я утешусь мыслью, что иметь веселую, самостоятельную дочку куда лучше, чем плаксу, цепляющуюся за мамину юбку. Я буду повторять себе снова и снова: «Нет, это не значит, что ты ей больше не нужна». Договорились – я не стану лить слезы.

Не понимаю, почему, услышав вопрос: «Ну, как прошел первый день после каникул?» – все сразу начинают рассказывать о детях. Мамы переживают куда сильнее.