Погоня за судьбой - страница 72

С момента рождения Земли прошло четыре с половиной миллиарда лет. Прямоходящий человек гостил здесь сравнительно недавно – всего каких-нибудь четверть миллиона. За последние несколько веков он успел заполнить собою планету и столь же успешно очистить от себя её добрую половину, однако это нисколько не помешало естественному ходу событий – территории, пересохшие, выжженные некогда бомбардировками и заражённые радиацией в ходе Великой Войны, уже обживали новые виды растений и животных – пусть пока довольно робко, но с каждым днём всё уверенней.

Ничто не могло остановить ход времени – локомотива постоянных и непредсказуемых изменений, движения – как от жизни к смерти, так и от смерти к новой жизни…

* * *

Наш корабль висел в двух километрах над пересечениями воздушных трасс, по которым неслись сотни аэромобилей. Движение было оживлённым – стоял конец земного декабря, завлекая всех и каждого в водоворот предновогодней суеты. Под трассами, прямо над Новосибирском – одним из научных центров Евразийского Содружества – сгустилась плотная облачная завеса, исторгавшая из себя снег, поэтому оптический телескоп «Виатора» не мог дать картинку городского рельефа. Оставались данные инфракрасного и ультразвукового сканеров, которые худо-бедно давали представление об архитектурном ансамбле и примерном расположении цели.

Бескрайняя Сибирь встречала нас по-своему – как встречала авантюристов-исследователей, пилигримов и инженеров-строителей десятки и сотни лет назад. Снегом, ветром и холодом.

Чертежи здания Института Внеземных Проявлений и подземных коммуникаций под городом несколько минут назад любезно прислал заказчик, поэтому наша задача облегчалась. Марк предложил спланировать в город на глайдере, оставить его в неприметном месте в промышленном районе и, спустившись в канализацию, пробраться прямо под Институт. Точный маршрут был построен, чертежи – загружены в наши нейроинтерфейсы, и нам теперь оставалось только выйти в поле и сделать дело…

… Прижавшись к шершавому дереву и замерев испуганным зверем, я стояла по колено в прохладной болотной жиже. Я прислушивалась к бешенному галопу собственного сердца и выжидала. Малейшее движение, и меня тут же заметят, загонят в топь или поймают, и что тогда будет – известно одной лишь судьбе. Сверкали отблески фар, отражаясь в лужах, бросая блики на сырую осоку в топкой почве. В сторону ворот с рёвом одна за другой катились машины. Рёв двигателей сливался в какофонию, но какие-то глубинные механизмы взвинченного разума досчитали до шести, пока заболоченный подлесок вновь не исчез во тьме.

Аккуратно выглянув из-за дерева, я увидела хорошо освещённые ворота интерната и стоявшие перед ними машины – четыре грузовика и пару джипов. Колыхнулся брезент, и на дорогу высыпали шумные тени. Они галдели, отрывисто гоготали, хрипло выкрикивали что-то на чужом, незнакомом, мне языке. Они ни от кого не прятались, будучи здесь хозяевами. Было похоже, что они приехали поразвлечься, и всё их существо излучало предвкушение какого-то праздника.

В лучах фар мелькали панамки и береты, штаны и куртки – камуфляжные и просто грязные; военные разгрузки, бушлаты и кожанки, военные ботинки и кроссовки… Какой-то разношёрстный сброд, схожий только в одном – все они были до зубов увешаны бряцающим и позвякивающим оружием.

Невозмутимо и буднично ворота с дребезгом откатились в сторону, и грузовики с джипами, чадя выхлопом, один за другим скрылись в темноте. Через минуту последний головорез, закинув на плечо автомат, оглядел трясину вдоль обочины, протопал внутрь периметра, и створ ворот захлопнулся.