Пограничье двух миров - страница 20

В дальнем конце зала, чуть на возвышении, сидел сам даймё.

Рядом с ним стоял подставной штатив – на нём, в полной боевой готовности, покоились его доспехи. Они были выполнены в чёрно-золотой гамме, с кистями из конского волоса, и шлемом в виде головы дракона. Два меча – катана  и вакидзаси , символ его власти как самурая – лежали перед ним, как стражи, охраняющие покой хозяина. Их цуба (гарда) была искусно вырезана, а ножны покрыты лаком цвета ночного неба.

Все самураи, включая дзёдая Кэнтаро, одновременно опустились на колени, сели в позу сэйдза  и склонили головы до самого пола. Их жест был синхронным и точным, как военный строй.

Я замешкался, но быстро повторил их движение, неловко усевшись и склонив голову. Никогда бы не подумал, что однажды окажусь в таком положении – кланяющимся чужому господину в другой стране. Но я был в Японии, в их мире, и понимал: если хочу выжить, должен принимать их правила.

По знаку даймё все подняли головы. Я последовал за ними.

И тогда увидел её .

Она сидела чуть поодаль, за плечом господина, в светлом шёлковом кимоно с вышитыми ветвями сакуры. Это была та самая девушка с моста – её взгляд поймал мой, и на мгновение весь зал исчез для меня. Но я быстро отвёл глаза – я не знал, кто она. Раз сидит так близко к даймё, значит, точно не простая служанка.

(Как я позже узнал, в такие залы на аудиенцию выходили редко женщины. Обычно рядом с даймё находились только жена , если она играла политическую роль, и старшая дочь , особенно если она была обучена этикету. Также могли присутствовать служанки  – но только в качестве молчаливой поддержки, и только в дальнем углу.)

Даймё был мужчиной лет сорока пяти, с чётко очерченными чертами лица, высоким лбом и тёмными глазами. Он казался строгим, но в его облике была непоколебимая сдержанность – тот редкий тип спокойной силы, которую ощущаешь не по словам, а по самому присутствию.

Когда он заговорил, его голос был, как шелест ветра в кронах сосен – ровный, глубокий, без ненужных интонаций. Он не повышал тон, но каждое слово звучало так, будто не подлежало обсуждению. Я подумал: если бы голос был водой, он был бы тихим горным ручьём – прохладным, но опасным, если к нему подойти слишком близко .

Перед собой он держал дощечку – тёмного лакированного дерева, с вырезанными иероглифами. Это были моккан  – тонкие деревянные таблички, на которых писались важные сведения, если под рукой не было бумаги. На них хранились записи о гостях, передвижениях, даже угрозах.

Он скользил взглядом по записям, пока говорил с дзёдаем Кэнтаро.

– Клан Ямасиро усиливает позиции, – донёсся перевод слов господина Кэнтаро. – Их отряд замечен к югу от перевала. Мы должны быть готовы.

Я сидел молча, почти не двигаясь. Разговор ускользал от меня – я понимал лишь отдельные слова, едва улавливал смысл. Но по взглядам, по тону голосов чувствовалось: речь шла не просто о политике. Они говорили о будущем этой земли. Земли, на которой я теперь был пленником… или, быть может, будущим воином.

Даймё, выслушав слова Кэнтаро, на мгновение задумался. В его взгляде мелькнула тень – не страха, нет… скорее, воспоминаний. Он медленно поднял веер, коснулся им подбородка, а затем сделал ленивое движение в воздухе.

– Алексей, говоришь… – произнёс он негромко, словно пробуя имя на вкус. – Да, я слышал его имя. Не так часто ветер приносит к нашим берегам людей с других земель. Слухи бегут быстрее стрел.