Осыпанная цветами, карета выехала из деревни и направилась вслед за кавалерией бургграфа, к лесу. Некоторое время внутри было тихо. Абеле молчал задумчиво, фон Штеерхоф – безмятежно.
– Много у бургграфа, столь замечательных, селений? – Наконец поинтересовался фон посланник.
Капитан подумал немного и ответил:
– Двадцать два, Ваше Превосходительство.
– Я не совсем понял. На транспаранте было написано, что посланника императора приветствует гильдия Неершнихта. Причем тут – гильдия?
– В прошлом году, его светлость бургграф Конрад фон унд Шаффурт даровал городское право и причислил к сословию горожан всех своих подданных. Тем же статутом, жителям селений, было дано право, организовывать собственные гильдии и цеха. От цехового устройства новоиспеченные горожане отказались, но каждое селение создало собственную гильдию, для концентрации капитала и увеличения товарооборота.
Имперский чиновник криво усмехнулся, желая показать, что ценит хорошую шутку. Вышло еще кривее, чем когда он пытался выразить иронию.
– Это какой-то казус, в правовом отношении.
– Все в рамках римского права. – Возразил капитан. – В свое время, Цезарь даровал римское гражданство латинским общинам Италии. Позднее, в двести двенадцатом году император Каракалла даровал римское гражданство всем жителям империи.
Абеле уставился на смотрителя арсеналов, широко открытыми глазами. Видимо он впервые в жизни видел столь эрудированного военного.
Тут, перелесок кончился и взору имперского секретаря вновь открылись просторные нивы и тучные стада.
– Да армии в этих краях есть чем поживиться. – Думал Абеле, косясь на хранителя арсеналов. – Ишь, выкаблучивается. Знаток римского права! Придут французы – собьют с тебя спесь!
Представляя себе, как жалко будет выглядеть, на фоне закаленных французских ветеранов, этот театральный капитанишко, имперский секретарь вновь проехал под триумфальной аркой из орешника и пересек деревню, которая соблюдая дипломатический этикет, разодевшись, вся целиком вышла встречать посланника Императора.
– Так, где же – город? – Спросил он, когда кортеж вновь въехал в лес.
– Близко – Ответил капитан. – Вурзельстокен проехали. Сейчас, минуем лесок и – город.
Разговор у Абеле и фон Штеерхофа не вязался. Лесок, тем временем не кончался и не кончался. Все вокруг сверкало природной позолотой. Стайки синиц, разной масти, с интересом поглядывали на проезжих.
– Это они меня кругами возят! – Пришло на ум секретарю. – Хотят произвести впечатление. Надо было к первой деревне хорошо присмотреться, тогда было бы ясно. Вот смеху будет, если мы сейчас в ту же самую деревню въедем, и мне скажут, что это – Шаффурт.
Доставленные в Шаффурт юные коммунисты, сумели сполна почувствовать себя туристами. Никакого средства передвижения им предоставлено не было и в город своей мечты они прибыли в пешем порядке. Город готовился к приему посланника Императора, и народа на улицах было превеликое множество. Надо сказать, что девушки, в сложившейся ситуации проявили больше мужества и воли к борьбе. Пока их вели по улицам, обе неутомимо призывали горожан к классовой и гендерной борьбе.
– Да здравствуют трудящиеся города Шаффурта.
– Смерть угнетателям!
– Долой половое неравноправие.
Шествие вызвало заметный интерес у горожан. Коммунары дефилировали, при большом количестве зевак. Народ пребывал в стойком недоумении и разглядывал, задержанных злодеев, молча. Даже детвора кидалась в них грязью, без особого пыла. А, когда разнесся слух, что эти двое, которые верещат непонятно о чем – бабы, зрители вообще лишились разума. Пока задержанных довели до Соборной площади, революционная активность, у них, упала до нуля. Только Марта Харрис, видимо под впечатлением от местной романской архитектуры, попробовала продолжить манифестацию.
