– А, это ты, – бормочет он, разбивая окончательно какое-либо хорошее впечатление о себе.
И отстраняется от меня, как будто я что-то мерзкое на завтрак.
«А, это ты».
А о ком он думал? О бывшей? Он думал, что на моём месте сейчас она, поэтому так был нежен? Или думал о какой-то другой девушке? Что я вообще ожидала от пьяного парня?
Господи, как мне теперь восстановить свою самооценку? Это было грандиозное падение.
Парень подтягивается, перекатываясь на свободную половину кровати. И, к счастью, я могу хотя бы спокойно вздохнуть, без лишнего веса сверху.
Да, так себе утешение после услышанного, но всё же. Соединяю ноги, которые резко начинает покалывать от движения. Поджимаю губы, понимая, что руке, которая до сих пор пристёгнута к спинке кровати, ничуть не легче, потому что, как минимум, я только её почувствовала. Яркая, красочная боль.
– Что я здесь делаю?
Хрипло спрашивает Эйдон, и я закатываю глаза.
Конечно, как же можно было по трезвому лечь со мной в постель?
– Пришел поболтать, – безжизненно говорю, всё ещё проворачивая в голове его первую фразу сегодняшнего утра.
– Ясно, – мужская рука опускается ко лбу.
Сдохни от головной боли, Эйдон, если ты меня перепутал с другой девушкой и позволил эти минуты подумать, что ты ко мне так же неровно дышишь.
– Ты не мог бы меня расстегнуть? Я не чувствую руку.
Он убирает руку с головы и кидает непонимающий взгляд.
– Я тебя пристегнул…
– Да.
Очень очевидно, ведь я тут далеко не гостья, а пленница.
Тяжело вздыхаю, пока маньяк не отводит от меня взгляда.
– Потому что мы трахались?
Глаза раскрываются от услышанного, и теперь пришел мой черед уставиться на него.
То есть… Он утром принял меня за какую-то другую девушку, женщину, а сейчас даже не помнит спали мы или нет? Ну, конечно, если он и спал в своих фантазиях, то точно не со мной.
– Нет, Эйдон. Мы не трахались, ты пристегнул меня, чтобы я не сбежала. А теперь, отпусти меня, пожалуйста, в ванную.
Мой сонный похититель шлепает по карманам своих брюк, видимо, чтобы отыскать ключ. Но он, как бы, пришел без него. Парень разочарованно вздыхает.
– Они у меня в комнате.
Потом Эйдон растерянно смотрит по сторонам, и я второй раз за утро закатываю глаза.
– Ключ от комнаты в двери, – подсказываю я.
– Угу, – бурчит он. Да и так, как будто это я думала, что обнимаюсь не с ним, и как будто это я разбила его самооценку.
Эйдон поднимается с кровати, довольно резко для того, кто безбожно напился вчера, и чуть ли не со скоростью света покидает мою комнату. Только через пять минут он возвращается, чтобы отстегнуть мою несчастную руку, а потом где-то через полчаса, когда я уже успела сходить в душ, принёс завтрак. И, чтоб его, после двух заходов мужчины ко мне, я чем-то заслужила и третий.
Можно было подумать, что он чувствует вину за утро, но нет. Просто моё запястье после ночи в наручниках расчёсано местами в кровь, а этот парень решил поднести аптечку, чтобы спасти ситуацию. Но вот, когда он в последний заход предложил сходить прогуляться, потому что Фейт не в настроении для своей очереди на прогулку, можно подумать, что здесь он чувствует вину конкретно за руку.
Мы редко доходили с ним в место за последним домиком. Ведь в этой стороне не стоит ничего, кроме одной стеклянной конструкции, мутная непроглядная крыша которой дугой опускается на землю.
Странно. Мне даже кажется, что я никогда её не замечала. Или, может, просто не обращала внимания за всей красотой фермы чертового маньяка Эйдона.
