– Ах ти, злодеи! Руссу взяли! Да это как нож к горлу – Русса – солница Новгородская! Ну, как ключи соляные отымут! Слезами тогда яства солить станем, да кровушкой своей… – толковали меж собой мужики новгородские, крепя щиты на борта насадов. Реки Шелонь да Полисть, не то Ловать, где с князем Ярославом встретиться предстоит – не широки – гребца с берега легко стрелой достать!
Александр на передовом струге стоял, упираясь рукою в высоко поднятый нос насада. Издалека, знать, виднелся его светлый шлем. И от того, что вот он – князь ведет лодейную рать, наполнялась душа волнением и гордостью.
– Ты бы, княжич … того… Как в реку войдем – присел бы! Не ровен час – с берега метнут стрелу, тут тебе и вечная память… – сказал рябой и щербатый гребец, когда они пересекли озеро и подошли к устью Ловати.
– Сядь! Сядь! – заколготился Яким. – Ну, как счас на литву напоремся, а у тебя ноженьки уставши! В пешем сступе на усталых ногах, – какой ты боец! Сядь! Не торчи! И то ведь вон жердь какая вымахала – за версту в тебя целить можно!
Но Александр не мог усидеть, все вскакивал, все всматривался вперед, ожидая за очередным изгибом реки увидеть косматую толпу звероподобных литваков. Но река петляла, а супостат не объявлялся.
Уже чуть притемнело, когда с берега замаячили факелом.
– Наши, – увидя условный сигнал, облегченно вздохнули гребцы.
Князь Ярослав с дружиной только, что подошел к Ловати и ждал возвращения конников, посланных в подсмотр 36) к Старой Руссе.
– Литва в Руссе посад пожгла, разорила и вон вышла! – доложили вернувшиеся к утру всадники. – Сказывают, на Клин подалась. Огнищане да гридни успели в городе затвориться. А монастырь на посаде литва пожгла и разграбила…
– Спасо-Преображенский? – ахнул князь.
– Его! Монахов всех порубили, посадских людей, кои не успели в город вбежать, полонили!
– Ах, ты… – сжал князь кулаки, заиграл желваками на скулах. – На Клин, говоришь подались? Сами-то оне конны?
– И конны, и пеши, и на возах. Сказывают, больше-то на возах. Возы ти все добром церковным понабили. Сверху уселися и поехали. Полон повязанный за телегами погнали.
– Велик-ли полон?
– Сказывают, душ с полста.
– А самой литвы?
– С полтыщи будет! Да пес их сочтет. Оне то сгрудятся, то, как грабить начнут, на шайки рассыпаются. Оне ведь не то что немцы, правильного строя не разумеют…
– Обучим, – уверенно сказал Ярослав: – И нашей правде обучим, и сюды ходить отучим!
Конные суздальцы засверкали белозубыми улыбками.
– Александр, – позвал князь, – сколь у тебя съестного припаса на лодьях?
– Какого припасу? – не понял княжич.
– Ну, хлеба хоть…
– Да мы-то, князь, – заторопился, загораживая собою Александра, высунулся Яким, – мы ти больно споро собиралися, припаса не брали…
– А жрать-то чего будете? – рявкнул Ярослав, – Ты-то, старый хрен, чего думал! Чай, не впервой на рать идешь! Небось, ведаешь, что вас тут пирование с веселием не ждет!
– Да уж больно споро схватилися, опоздать боялися, – валясь князю в ноги, подвывая, оправдывался тиун.
– Ладно! – сказал князь. – Без вас управимся. Возвращайтесь в город. А ты, – повернулся он к Александру, – в другой раз не выскакивай как петух на драку… Бой вести, не удом трясти! Ступай вон хоть умойся, а то так щеки полыхают, еще литваки увидят – продумают, ты им весть какую маячишь.
Мордатые суздальцы открыто хохотали.
– Коням овса задайте, как проедят корм, тронемся! Бог даст, под утро нагоним литву! Как они поночуют, да возы запрягут, тут мы с ними и поздравствуемся. А вам тут ждать не почто! Ночь светлая, гребите обратно.
