Он забрал у нее конверты и приобнял.
– Будет сделано.
– А когда закончишь, приходи в мастерскую, поможешь с катером миссис Кэллахэн.
За прошедшую неделю она солила и заворачивала тела по вечерам, когда папа уходил домой, а днем учила Зедди пилить, ошкуривать, клеить, забивать гвозди. Она надеялась, вдруг сообщение о том, что сегодня они делают новую лодку, приободрит его. Но Зедди лишь надулся.
– Зедди, это лодка. Никаких трупов поблизости. Если не хочешь мне помогать, то будь любезен, сходи и расскажи папе, как попался в ловушку древнемедорской философии.
– Злюка.
Мёрси прошла мимо него, высоко подняв голову, но пройти мимо того факта, что он не хочет делать лодки, не удалось. Ну и как передавать ему дело, если резкий запах и красивый рисунок кедра не радуют его? К тому же она рассчитывала, что он будет не прочь поработать над катером для женщины, которую знал всю жизнь.
Двадцать пять лет назад, когда был основан Итернити, миссис Кэллахэн вместе с мужем открыли дальше по улице магазин. Когда умер мистер Кэллахэн, она передала дело дочери. Мёрси было жаль прощаться с соседкой, но ей нравилось делать лодку для женщины, которая прожила хорошую жизнь и мирно ушла. Она уложила кильсон в пазы ребер, радуясь, что все сошлось, как пазл. Потом начала шлифовать, добиваясь ровной гладкой поверхности для дальнейшей обшивки.
Этому она понемногу училась у отца: всю жизнь крутилась рядом, чтобы помочь, если надо. А он нуждался в помощи чаще и чаще даже до сердечного приступа. Теперь, полностью погрузившись в дела, она смогла отбросить тревожные мысли, которые крутились в голове, и сосредоточиться на работе мышц, на движениях, на лекарственном запахе свежей сосны, на нежности ошкуренного желтого дерева под пальцами, на утешении, которое принесет хорошо сделанная лодка скорбящей семье. Она так увлеклась, что забыла про булочку с корицей, завернутую в салфетку, которая лежала на столе за ее спиной, как и о том, что Зедди должен был зайти в мастерскую и помочь.
Но за временем она следила. В костельник на кладбище жгли погребальные костры. А значит, Мёрси или кому-нибудь другому из «Бердсолл и сын» предстояло подъехать туда к трем часам дня и забрать прах за неделю. Вдруг ее окатило глубоким ужасом. Она распахнула дверцы шкафчика и увидела, что полки пугающе пусты.
– Пап! – крикнула она и бросилась в кабинет, где обнаружила, что он кормит Леонарда кусочками коричной булочки, пока Зедди хмуро копается в счетах. – Чем ты занимаешься?
– Учу Леонарда давать лапу. Смотри. – Он повернулся к псу, протягивая кусочек нежной мягкой булки. – Лапу!
Леонард, зачарованный перспективой еды в руке Роя, не обратил внимания на команду. Папа схватил его за правую лапу и потряс со словами «Хороший мальчик!», а потом позволил слизнуть угощение с ладони.
Мёрси уже представляла себе, какие ужасные какашки выйдут после такого нарушения диеты.
– Ты пробовала коричные булочки Зедди? – спросил ее отец, скармливая Леонарду еще кусочек, к ее ужасу. – Потрясающие. Кто бы мог подумать, что у него талант!
– Спасибо, что верил в меня, пап, – не поднимая взгляда, бросил Зедди.
Мёрси пресекла разговоры о выпечке.
– Ты же не забыл заказать урны?
Папа, который отщипывал еще один липкий кусочек от здоровенной булки на столе, остановился с угощением в руках и замер, как и полный ожиданий Леонард перед ним.
– Они кончились! Вообще все! – воскликнула Мёрси.
