Похождения Козерога - страница 74

– Нарушаем порядок, гражданин? Платите штраф – три рубля.

Старичок платит, но интересуется:

– А скажи сынок, куда пойдёт мой штраф?

Милиционер хлопает его по плечу:

– Можешь гордиться, папаша, твоя трёшка пойдёт на восстановление города Калининграда!

Старичок обводит глазами нескончаемые развалины и вздыхает:

– Да, сынок, много ещё придётся пердеть!»

Усиленно сносили монументы в честь военных и глав германского государства. Долго не решались замахнуться на признанный оплот пруссачества – Королевский замок или Замок Вильгельма, как мы его называли. Обсуждали его судьбу на страницах «Калининградской правды», играя в показушную демократию, чуть ли не референдум проводили. Но жители города понимали, что Замок обречён, никакие доводы краеведов, историков, писателей, радеющих за сохранение памятников архитектуры, и просто старины, на наших партократов не действовали. Смертный приговор был вынесен, Королевский замок Вильгельма уничтожили.

Судя по последним известиям из Калининграда, об этом утраченном замке заговорили, наконец, как о ценном историческом архитектурном памятнике. Возможно, ему уготована судьба взорванного в недобрые времена и восстановленного в наши дни, московского храма Христа Спасителя. Добавлю осторожное «вроде, как бы», ибо в таком скользком деле очень легко попасть мимо истины.

Однако, увековечиванием постепенно исчезающего разбитого центра бывшей Восточной Пруссии неожиданно занялись советские кинематографисты.

Кенигсберг, переименованный в Калининград, был взбудоражен: сюда в 1949 году приехал со съемочной группой Григорий Александров, поставивший «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга». Фанаты подкарауливали у гостиницы Владлена Давыдова, Бориса Андреева и, самую яркую звезду советского экрана, Любовь Орлову. На призыв записываться для съёмок в массовке собрались толпы страждущих прославиться в кино.

Моя мама, всегда пылавшая влюбленностью в кинематограф, страстная поклонница красавчика Гарри Пиля, взяла меня, 13-летнего подростка за руку, и отвела к помрежам, набиравшим массовку. На меня не обратили никакого внимания, зато в неё, красивую женщину, на которую оглядывались все встречные мужчины киногруппы, тут же буквально вцепилась ассистент Александрова:

– Вам просто необходимо сняться у нас в одной, важной для режиссёра сцене. Там группа немок удирает на теплоходе от наступающих русских воинов. Вы станете украшением сцены…

– Нет, – твердо обрезала мама. – Я не стану украшением. Я сниматься не могу и не хочу. А моего мальчика, пожалуйста, запишите.

Киношники с кислыми физиономиями записали меня в число будущих претендентов на героев экрана. Ах, знала бы в ту минуту моя мама, какую роль ей уготовили киношники, куда её заманивали! Она бы устроила им сцену похлеще, чем бегство каких- то немок!

Мне же выпало счастье участвовать в эпизоде, где идёт уборка развалин, в каковые превратился город после штурма, бомбежек, артналетов. Я подавал мусор двум «немцам», а они выбрасывали его с балкона.

Когда фильм «Встреча на Эльбе» вышел на калининградские экраны, мой шестой класс, в полном составе, отправился смотреть, «как там играет наш Гаврилов». Едва появилась в кадре развалина с двумя немцами на балконе, я шипящим шепотом оповестил одноклассников:

– Вот здесь!

А после сеанса объяснил, что находился во время съемки в глубине комнаты, и оттуда подавал ведро с битой штукатуркой. Всех не покидала надежда разглядеть меня «в глубине комнаты», и мои товарищи добросовестно отсидели все сеансы кинофильма. Но не разглядели.