Такая смиряющая мудрость ощущается как поражение в высокомерии наших предположений, но она также облагораживает и исцеляет, поскольку снова приводит нас в правильные отношения с богами. "Правильные отношения с богами" как психологическая концепция означает, что мы гармонизируем нашу сознательную жизнь с глубочайшими силами, управляющими космосом и проходящими через нашу собственную душу. Такие моменты конгруэнтности будут ощущаться как чувство благополучия, обновленное отношение к себе и миру и ощущение "дома" посреди путешествия. (Не является ли это углубленное путешествие души, по сути, нашим "домом"?) Трагический смысл жизни, таким образом, не болезненный, а скорее героический, поскольку это призыв к осознанию, изменению и смирению перед потрясающими силами природы и нашей собственной разделенной психикой. Кто игнорирует этот призыв, того постигнет гнев богов, расщепление души, которое мы называем неврозом. Трагический смысл жизни – это постоянное приглашение к осознанию, которое, будучи принятым, парадоксальным образом расширяется благодаря смиренному восстановлению нашего места в общей схеме вещей. Традиционное наставление ходить смиренно и в страхе перед богами имеет непреходящее значение для всех нас.
Экзистенциальное ранение и программирование нашего чувства собственного достоинства
Вспомните, что наш жизненный путь начинается с травматичного расставания, шока, от которого мы никогда полностью не оправимся. Основное послание, которое мы извлекаем из этого события, называемого нашим рождением, заключается в том, что мы изгнаны из дома и отправлены в неизвестный мир с множеством пугающих сил. Все мы получили одно и то же послание: мир большой, а вы нет; мир могущественный, а вы нет; мир непостижим, но вы должны разобраться в его путях, чтобы выжить. Присутствие любящих родителей и постоянное заверение в жизни ребенка в значительной степени сглаживает остроту этого послания и активизирует природные ресурсы силы, которые скрыты в каждом из нас. Другие дети, которым повезло меньше, получают послания, лишающие их сил, и чувствуют себя еще более подавленными миром. И все мы, в той или иной степени, переживаем две категории экзистенциальных ран, которые влияют на всю нашу дальнейшую жизнь.
Силу этих первичных, формирующих переживаний в программировании нашего самоощущения, нашего восприятия мира "снаружи" и того, как мы должны к нему относиться, трудно переоценить. В первые годы жизни – без поддержки развития эго, которое исследует мир и его альтернативы, изучает параллельные возможности, учится лучше различать причину и следствие – мы все ограничены модальностью переживания, которую антропологи и архетипические психологи называют "магическим мышлением". Магическое мышление возникает из-за недостаточной способности различать себя и мир. Ребенок приходит к выводу, что "мир – это закодированное сообщение для меня, утверждение обо мне, о том, как меня ценят и как я должен себя вести". По-другому это можно сформулировать следующим образом: "Я – это то, что происходит или происходило со мной". Спустя десятилетия мы можем начать лучше различать. Мы узнаем, что гнев матери, или отчужденность отца, или обедненность воображения, преследовавшая наше племя, были ограничением другого, а вовсе не нас самих. Но это осознание приходит поздно, если вообще приходит, и после многих болезненных поворотов и возвращений. Задолго до этого первобытная интернализация зашифрованных посланий жизни, отождествление себя с условным и требовательным миром стали парадигмой нашего основного самоощущения.
