Воля богов, действительно, благоприятствовала мне: Лихра осмотрел корабль и повелел немедленно загрузить на него провиант, все занялись срочной подготовкой к отплытию и были поглощены этим делом настолько, что не обращали на меня никакого внимания. Пользуясь этим обстоятельством, я пробрался на кнорр, и обнаружил, что его трюм разделён на две части перегородкой. И, если первая до отказа забивалась припасами, то вторая оставалась наглухо закрытой и охраняемой. Это лишь подогрело мой интерес, и я твёрдо решился на ночную вылазку.
Первым делом я тем же вечером отправился под навес, якобы, чтобы подкрепится оставшейся после ужина в котле кашей. Немного поболтав с охранниками, я выведал о двух стражах, охраняющих корабль на палубе, после чего ушёл в свой домик. Там, немного обождав, я выбрался через окно на противоположную навесу сторону и отправился прямо к берегу острова, чтобы с морской стороны подобраться к кораблю.
Шум морского прибоя заглушал мои шаги. Ветер с моря свежими струйками солёного воздуха обдувал моё лицо. Если раньше этот бриз был моим противником, который мог выдать и звуки передвижения, и запах мой стражам, то теперь он помогал моей скрытности, поскольку охрана корабля сама издавала шум, который скрывал мою вылазку.
Скоро добравшись до берега, я выглянул из-за огромного валуна. Мне открылось тёмное море, белой пеной устилавшей берег. Море у берегов этого острова не бывало спокойно. Как бы ни силилось солнце осветить его радостными лучами, как бы ни был тёпел и тих воздух, серые волны с несмолкаемым рёвом разбивались о прибрежные камни днём и ночью, и не было здесь местечка, где можно было бы укрыться от этого постоянного рокота. Только в бухте, где стоял кнорр Лихры Альфриксона, было совсем тихо, и корабль со спущенным парусом отражался в зеркальной поверхности волн.
Солнце давно скрылось за горой, и над землёй стала быстро подниматься пелена тумана. Лежащая на прибрежной гальке шлюпка была целью моего внимания. Она была достаточно легка, чтоб я смог стащить её в воду в одиночку, но тяжела в управлении в море. Однако, выбора у меня не было. Немного подождав за камнем, пока убывающую луну закроют облака, а туман окутает море, я подбежал к лодке и спустился к прибрежной черте. Среди наступившего мрака только два огонька светились той ночью: костёр, разложенный стражами под навесом на берегу, и огонёк, едва мерцавший в тумане – на кнорре. Теперь он был обращён кормой к берегу. Мне пришлось довольно долго тащить шлюпку, увязая по щиколотку в мокрой гальке, а затем идти по колено в воде, пока киль лодки, наконец, не оторвался от земли и не позволил мне пуститься по волнам.
Вопреки моим ожиданиям, шлюпка оказалась вполне управляемой, хоть для гребли огромными вёслами требовалось немало усилий. Отойдя от берега на приличное расстояние, я поймал течение, которое помогало мне приближаться к неясному черному силуэту кнорра, пятном выделявшемуся на окружающем тёмно-сером фоне неба. Подойдя ближе, я нащупал якорную цепь, ухватился за неё и привязал мою лодку за одно из её звеньев. Течение было столь сильным, что лёгкий кнорр колыхался на волнах, словно игрушечный, и медленно вращался вокруг своей оси. Я стал побаиваться, что меня на лодке скоро развернёт, и с берега я буду виден, как на ладони. Однако, всё это время до меня доносились с палубы громкие голоса стражей. Я уже стал подумывать отказаться от своей затеи, когда, прислушавшись, понял, что охрана изрядно угостилась мёдом и продолжала напиваться. По звуку брани также было понятно, что моряки отчаянно ссорились. Замысловатая пиратская ругань разносилась над волнами, как собачий лай, и ссора в любое мгновение грозила перейти в драку.
