Машин на стоянке перед кладбищем было мало. Будни. Среда – не самый удачный день для похорон. А какой удачный, кстати?
Потом я заметил его… Вздрогнул от неожиданности. Да, тот самый дед, что спас меня от машины, в своем убогом пальто, вызывающе отсвечивающем исподней подкладкой, коричневых валенках и нелепой шляпе с обвисшими полями и ленточкой. Он расположился неподалеку от старушек с несколькими скромными фиолетовыми букетиками. Просто стоял и торговал. И смотрел. На меня?
Казалось бы, что странного, если я встретил старика рядом с кладбищем? Где еще встречать стариков, как не рядом с кладбищем? Все правильно, все нормально, прах поспешает к праху. Кто-то еси, а кто-то уже на небеси… Эти успокаивающие мысли мелькнули у меня в голове, как только я увидел его. Но все равно наша вторая встреча неприятно резанула меня. Одно событие – это событие, два – уже тенденция. Где-то я читал или сам придумал?
Расгоряченный водкой, выпитой почти натощак, я решительно подошел к нему:
– Торгуешь, дед?
Его блеклые, жидкие глаза глянули на меня с усмешкой. Смеется надо мной? Узнал?
– Торгую, – подтвердил он своим дребезжащим голосом. – Берите, молодой человек, отдам недорого. Хорошие цветочки, ласковые, в самый раз на могилку.
– На чью?
– А на чью угодно. На вашу можно. Ласковые цветочки, – снова повторил он.
Да он сумасшедший! Просто сумасшедший и ничего больше…
– Я, между прочим, пока живой! – сказал я с пьяной, бесшабашной лихостью.
– Ну, так это пока…
– Типун тебе на язык, старый! – я почувствовал, что снова начинаю раздражаться. То ли на его нелепость, то ли на его гаденькую усмешку, а может, на все сразу. Но грубое слово так и завертелось на языке.
– Так что, берете цветочки?
– Да пошел ты..! – не сдержался я.
Сумасшедший! В тот момент я твердо в это поверил.
– Юрик, ну ты идешь?! – окликнули меня мужики.
– Да-да, конечно!
Сумасшедший, и ничего больше!
Я поспешил за ними, гордо отвернувшись от деда. Спиной чувствовал, как тот смотрит мне вслед. Или это мне казалось?
– Знакомого встретил? – спросил Пашка.
Я отрицательно помотал головой. Он больше не стал ничего спрашивать. Да и что я мог ему ответить?
Алик подвел нас к вишневой «Тойоте». Машина была почти новой. Блестела чистотой и лаком, несмотря на погоду. Я представляю, как Алик ее вылизывает, он такой.
– Хорошо живут промышленные архитекторы, – отметил Пашка.
– Недавно купил, – похвастался Алик.
– Автомобиль – друг человека, – сказал я. – Железный конь пришел на смену почти своим ходом.
Пошутил я, скорее, машинально. Неприятный осадок от встречи с дедом все еще оставался в душе. Еще его насмешливый взгляд, острый, как скальпель. Да нет, конечно же просто сумасшедший…
– Красиво излагает, а, Алик? – спросил Пашка.
– Это он умеет, – подтвердил Алик.
– Говорить?
– И говорить тоже. И что другое, когда захочет. Он многое может, – балагурил Алик.
Он с широкой пьяной улыбкой рылся по карманам куртки, искал ключи от машины.
Я вздрогнул от его слов. Намекает? Нет, просто пьяный, просто болтает… Язык оторвался от мозгов и вприпрыжку гоняется за словами, как щенок за резиновым мячиком. Ничего больше. Никаких фиг в кармане и иезуитских подтекстов. Алька – человек открытый.
Или я от водки стал слишком мнительным? Похороны, дед, Алик с его двусмысленными разговорами – все одно к одному. В этот момент мне действительно захотелось нажраться до соплей.
