Пока тарахтел движок, подумалось, а может, пока не поздно, позвонить шефу и, сославшись на эпидемию гриппа, вернуться в душную спальню, к жене, к милым детям и посвятить эти два-три дня предновогодним хлопотам, а не трястись одному в машине девятьсот верст, по северным дорогам? Но у меня на руках была повестка из великоустюжского суда, с синей печатью и подписью судьи, и мне надо было ехать во что бы то ни стало, тем более от меня зависела судьба других людей.
– Надо завязывать с этой работой! Все надоело! – громко сказал я сам себе, и проходящая за моей спиной хозяйка лопоухого чихуахуа подтянула поводком малышку поближе к ноге.
Тем временем салон наконец-то прогрелся, и авто понесло меня через Садовое кольцо, на Ярославку. Пробок еще не было, да и спасало то, что я пробирался к выезду из мегаполиса, а главный поток сломя голову рвался навстречу мне, слепя глаза встречным водителям, вклиниваясь в несчастный город, будто желая забить его до самых небес. Ну вот, в пути миновал первый час, и я наконец-то на трассе и теперь, чертыхаясь, поминаю Мытищи, затем поворот на Королев, эх, скорей бы Пушкино, а там уже рукой подать и до Сергиева Посада с объездной и новой трассой. Там я собирался перекусить, чтобы потом без долгих остановок ехать до самого Великого Устюга.
Еще час – и я в дорожной кафешке, среди пыльных стен, с обязательными китайскими натюрмортами, блестящими и слащавыми. Официантка, позевывая от скуки и пряча белые кудри под косынку, разговорилась с ранним посетителем:
– Куда едете-то прямо под праздник?
– Не поверите, куда меня занесло, – ответил я, невольно улыбнувшись, как мне показалось, улыбкой дошкольника, заметившего в прихожей квартиры Деда Мороза, стряхивающего снег с сапог, да еще с красным мешком в руках. – В Великий Устюг, только жалко, один, без детишек.
– С детьми в такую даль на машине? Да там, небось, морозы, под сорок! – запричитала добрая женщина. – Сколько малюток осталось дома?
– Трое, двое совсем маленькие. А морозы не знаю как под сорок, а вот под тридцать верно, – уточнил я.
Она помолчала и добавила:
– Везет же, едете прямо в сказочный край. Я сама оттуда родом, из деревни Морозовица. Да вот вышла замуж – и пришлось уехать. Теперь вот без мужа, с двумя детьми, и вся родня, почитай, за тыщу километров от меня.
Сам я уже допил чай. Она пожелала мне счастливой дороги, как, наверно, тысячам водителей и пассажиров, ежедневно спешащих куда-то. Помогли ли им эти искренние слова в дальнем плаванье по бесконечной асфальтовой реке, текущей к Ледовитому океану, для меня тайна, но искренне надеюсь на подмогу…
Я в последний раз согласился на дальнюю командировку. Но не потому, что мой шеф, облачающийся по выходным в передник и поварской колпак, чтобы выставлять в социальные сети какие-то фотографии с приготовленными блюдами, сослал меня за Можай. Просто я в очередной раз хотел срубить деньжат и навсегда завязать с такими выездами и больше не оставлять семью. Но жена неожиданно поддержала меня, сказав за ужином:
– Съезди, я обойдусь без тебя, а сам отвлекись от работы, только не забудь про подарки, а то я знаю, ты можешь! Пофоткай город и чудесную природу, терем Деда Мороза. Не забудь тепло одеться, там, наверно, зима настоящая, а не здешняя.
И вот я еду, неспешно размышляю о том о сем: работа, дела, семья, та-ак, торможу и опять – семья, дела, работа. Вокруг дороги леса, поля, занесенные снегом деревни и поселки. Вот уже скоро Ярославль встретит рекламой и дымящими трубами, надо бы выйти размяться. Проехали. Дальше Вологда, последний из бастионов цивилизации. Доехал по приличной дороге. Остановился. Похлебал щей. За бортом минус тридцать. Ухожу направо по белой дороге. Лес. Снег. Сумерки.
