Но Грета не из тех девчонок, которые заслуживают статуса любовницы.
Она была юной женщиной, которая заслуживала того, чтобы быть для кого-то номером один, единственной королевой.
Она вновь задрожала. Я обнаружил, что ее губы посинели.
– Ты замерзла, Грета. Нам нужно что-то сделать. – Я принялся взвешивать варианты. – Тебе будет удобно положить ноги мне на колени? Клянусь честью, я ни в коем случае не прикоснусь к тебе неподобающим образом. – Фраза слетела с моих губ прежде, чем я успел ее осмыслить. Ее просто вышибло из меня, как глаз того байкера, когда я ударил его топором по голове.
Грета пошевелила ногами, рассматривая мои колени. Подумать только, Грета Фальконе в данный момент смотрела на то место, где был мой член…
– Думаю, да, – проронила она. И подняла голову, ища моего взгляда.
Я гадал, что она пыталась увидеть. По большей части в моих глазах таились сплошная тьма, ярость и насилие, но я полагал, что если кто-то и мог это вынести, то только Фальконе.
Грета развернулась ко мне всем телом и положила свои стройные лодыжки на мои мускулистые бедра. Ее пятки свободно покоились у меня на коленях. Мгновение я смотрел на них сверху вниз. Этот момент показался мне настолько сюрреалистичным, что я на мгновение задумался, а не удалось ли Невио вонзить свой нож в мое тело, отчего я оказался в диковинном подвешенном состоянии между жизнью и смертью.
– И что нам теперь делать дальше? – размышлял я вслух.
Предложить ей устроиться у меня на коленях и позволить мне согреть ее в объятиях было, естественно, очевидным выбором, но здравомыслие пока не покинуло меня.
– Ты мог бы дать мне рубашку, – сказала она так, словно это был пустяк.
Я вскинул бровь:
– Под ней на мне ничего нет.
– О, – прошептала она, качая головой. – Тогда ты точно замерзнешь.
Мне было интересно, как она сохранила такую невинность, живя под крышей с безумцами Лас-Вегаса.
Я вытащил рубашку из брюк, затем начал расстегивать. Грета следила за моими движениями с величайшим любопытством, которое постепенно перешло в восхищение, когда я справился с пуговицами и обнажил торс.
Ее глаза блуждали по моим грудным мышцам и прессу, оставляя горячие следы на моей коже одним лишь взглядом. А кое-какие мои места уже успели налиться кровью, пока я находился наедине с этой девушкой. Я стянул рубашку, наклонился вперед и аккуратно накинул ее на плечи Греты.
Она была ей слишком велика, к тому же прикрывала бедра. Она поплотнее закуталась и сделала глубокий вдох, а после посмотрела на меня с легкой, очаровательной улыбкой.
– Спасибо. Твоя рубашка приятно пахнет.
– Она пахнет мной, – сказал я так, словно клетки моего мозга покинули черепную коробку.
Она ничего не ответила, только счастливо вздохнула.
Я не мог оторвать от нее взгляда. Осознание того, что Грета надела то, что я носил несколько мгновений назад, и скоро будет пахнуть так же, как я… черт, происходящее привело меня в восторг.
Грета оперлась щекой о колени и позволила своему взгляду еще раз пробежаться по моему телу, задержавшись на татуировке Семьи над сердцем.
– Это твоя единственная татуировка?
– Есть и всегда будет.
Взор Греты опустился ниже, к тонким порезам на ребрах. Я потрогал их, удивляясь, почему именно они привлекли ее внимание. У меня было больше шрамов на руках, животе и спине.
– Они выглядят красиво.
Это было самое странное, что кто-либо когда-либо говорил о моих шрамах, и я непроизвольно фыркнул.
