Покров над Троицей - страница 30

-Я, что, для себя прошу? - Долгоруков стучал по столу так, что сотрясался весь пол в казначействе. - Мне войско надо одеть, накормить, обиходить, чтобы на стенах не мёрзло и не христарадничало.

-Да им, аспидам, сколько ни выдай - всё сожрут, - возражал сухонький коротышка Девочкин, пряча за спину связку ключей, - все припасы за неделю схрумкают. А что потом? Зубы на полку? Зима ещё не пришла, а амбары монастырские уже наполовину пусты.

В монастыре было тревожно не только с едой. Три тысячи человек из окрестных сёл, набившиеся за стены обители, нуждались в крове, продовольствии, теплой одежде, а на такое количество постояльцев монастырские запасы не рассчитаны. Быстрее всего таяли дрова, и не было никакой возможности сократить их расход. Без круглосуточно полыхающих костров холодные октябрьские ночи не пережил бы ни один сиделец. Люди грелись у спасительного огня, но всё равно мёрзли и болели.

Гремя ножнами сабли и хлопнув от души дверью, воевода уходил от ключника в расстроенных чувствах, а Девочкин шёл к архимандриту, и старцы, помолясь, отпускали нужное количество кожи и сукна, свинца и пороха, круп, соленьев и другого припаса. Оружейные мастерские спешно меняли фитильные пищали стрельцов на собственные - кремниевые, удобные и дальнобойные. На две трети княжеские запросы монастырь удовлетворял. Все ждали помощи, обещанной из Кремля, с надеждой смотрели на московский тракт, но он был тих и пустынен.

***

Долгоруков вскарабкался на пузатую Пятницкую башню, четвертую за вечерний обход. Тяжело дыша, опёрся о край стрельницы, наклонившись вперед и прищурившись. Ивашка выглядывал из-за его спины, забравшись на огромный медный котел в сто вёдер, заполненный почти до краёв застывшей черной смолой.

-Ходят? - коротко спросил князь у сотника, провожая взглядом польский отряд, скрывающийся за мельницей.

-Ходят, бисовы дети, - вздохнул Иван Ходырев, дворянин из Алексина, прибывший в монастырь со своим отрядом аккурат накануне осады. - Два раза в день - утром и вечером. А зачем ходят - тайна великая есть. Доходят до гумна, разворачиваются - и обратно...

Короткий строй польских жолнежей в синих кафтанах спускался от Терентьевской рощи к Кончуре и неторопливо брёл по берегу речки к запруде.

-Плохо, что мельницу оставили, - вздохнул Долгоруков, - муки в обители - кот наплакал. Чем людей кормить?

-Худо, - согласился сотник, - да где ж удержать её, когда латиняне так ломят?

Постояли минуту молча, глядя на загадочный польский отряд, скрывшийся за мельницей.

-Сейчас обратно пойдут, - зачем-то понизив голос, произнёс сотник.

Словно откликаясь на его слова, из-за остроконечной крыши показалась голова отряда.

-Это не они, - вырвалось у Ивашки, неподвижно замеревшего на чане со смолой.

-Как не они? - удивился Долгоруков.

-Да ты что, малец, кафтаны да шапки ляшские не различаешь? - усмехнулся сотник.

-Кафтаны те же, - согласился Ивашка, опасливо косясь на князя - не заругает ли, - да только сюда шли в чистом, а уходят в грязи вымазанные, словно ночевали в луже, а на сапогах комья свежей земли, как с пашни… А ей там и взяться негде - бережок, песочек да камни.

-Ишь ты, глазастый какой! - удивился сотник…

-Дошли до мельницы чистые, развернулись и сразу же обратно - грязные… Даже специально тщитися - измазюкаться времени не хватит…, - заметил странность воевода. - Стало быть…

-Неужто подкоп? - присвистнул сотник. - Меняют копателей латиняне. Одни приходят, другие на отдых направляются... А со стороны кажется, что одни и те же...