Закалился, но мало ходю. Вообще, ходю с детства по пять-шесть километров минимум, но надо тридцать-сорок. Дней восемьдесят.
Сварил устриц.
Табак лучше выращивать летом. У меня коллекция трубок.
Подобрал чайку.
Никак! не предугадаю здешние погоды.
Полярный Минхаузен.
Необходимое объяснение.
Думал я, думал, как мне сделать, написать, чтобы мне поверили? И вот, что придумал. А напишу-ка я, будто я не здесь пишу, на этой грёбаной станции, а где-нибудь просто дома. То есть я всё, будь-то бы, придумываю. Престидижитация такая. И сравню это с тем, что пишу здесь из жизни. Может, они друг от друга-то и отличаться не будут, и зачем тогда писать? Время есть, на улице склизко и слякотно, уютно скворчит лучина.
Всё равно никто не поверит. Нансен я был бы, и не было меня дома, а потом объявился – это другое дело (авторитет!). А мне кто поверит? Итак – я дома.
Дневник полярника, (как-бы реальный), для книги!
Я прилетел в Детство. Для иного оказаться в моей ситуации означало-бы верную, мучительную смерть, а я вернулся в Детство. Конечно, там было больше зелени, но я не был свободен.
Поэтому, если что-то в этом описании покажется вам подозрительным или невероятным, вы, пожалуйста, вспомните своё детство и что в нём, в вашем безоблачном (я надеюсь) детстве было обычным, а теперь по прошествии лет кажется невероятным. Если такого в вашем детстве не было, я искренне и честно-откровенно сожалею, мне жаль вас, бедолагу.
Для меня сейчас невероятно было бы целый день выпиливать из досок автоматы, играть ими, ломать их и выпиливать снова и снова играть, но именно этим я занимался в детстве.
В детстве я ел строганину и не был избалован витаминами. Сейчас, сплетённой из проволоки сеткой я стремлюсь наловить, заготовить как можно больше рыбы на зиму. Холодно.
Когда будет время, я расскажу вам кто я и что я…
А сейчас надо удить рыбу. Из крупной я склею надувную лодку и уплыву отсюда.
Ну, вот, можно и передохнуть.
Я не проиграл экстрим-пари, не авиакатастрофец. Меня по приговору Мафии отправили, накачав наркотиками, в гробу, на неизвестный остров в известном (за 70 градусов северной широты) океане. Знали, что в тюрьме я свихнусь, а я им еще нужен.
Непонятно только зачем, после всех этих лет.
Когда я работал по спецсредствам, у меня остались связи. Сейчас они у них есть. Но могут выйти из строя. Пора пахать. В Арктике час год кормит!
Когда меня «арестовали» я сидел обдолбанный на асфальте у Трех вокзалов. Полчаса назад был в аптеке, где купил поливитамины. Куртка у меня с дыркой в подкладке, они туда провалились. Их безалаберность не знает предела. Они высадили меня с палаткой и ящиком тушёнки на айсберг. Они думают, что найдут его после.
Тепло. Я, использовав вырытую весенними водами пещеру, забиваю её рыбой, икрой, яйцами, гусями (когда мой плавающий остров причаливает к «стабильным» островам) лириками. На островах я нашёл даже ржавый немецкий «шмайсер» и видел в глубине подводную лодку. Когда айсберг вынесет в Гренландское море, я использую разный найденный хлам для плота.
Когда мне попадется нерпа или тюлень я убиваю их палкой. Я собрал на острове вот такой формы «$» ягель и хочу добывать огонь. Спички я тратить не буду, я сделаю из них пули к автомату убивать системщиков.
Я всегда тепло одеваюсь, и моя одежда подходит для Арктики. Цинга мне не грозит. В подкладе у меня пачка поливитаминов. Когда они меня брали – они усыпили меня и затолкали в автомобиль.
