- Ну и что я там, интересно, должна осматривать? – недовольно скривилась Алевтина, и Андрей понял, что не такая уж она и девочка, похоже, ей хорошо за тридцать, просто бесцветное маленькое личико и мышиного оттенка длинные волосы, собранные в хвост, ее изрядно молодят.
- Тебя что, Аля, учить надо? – удивился следователь. – Травмы головы – значит, капот, стекло лобовое. Соскобы возьми, если есть повреждения.
- Неужели он, по-вашему, такой дурак, что приехал на битой машине? – фыркнула Алевтина, мотнув в сторону Андрея головой.
Ее бесцеремонность почему-то сильно его задела, и он открыл было рот, чтобы ответить, но Кречетов опередил:
- Он не дурак, Алечка, но... Мало ли что.
Это уже не в первый раз услышанное от Кречетова «мало ли что» задело Андрея еще больше, но возмутиться вслух он снова не успел. Вытащив изо рта розовый комок жвачки, Алевтина осмотрела его внимательно со всех сторон и сказала ехидно:
- Другие люди, дорогой товарищ старлей, не делают даже того, что должны. На фиг, говорят. А вот зануды пытаются сделать даже то, что сто лет не нужно. И говорят: «мало ли что».
- Да, я зануда, - кивнул Кречетов. – А тебе, Алечка, за это самое «мало ли что» деньги платят.
- Деньги? – Алевтина взвилась со стула разъяренным Змеем Горынычем. – Да за такую зарплату не работать, а вредить надо.
- Вот и иди, голубка, повреди немного, - усмехнулся следователь. – Только особо не увлекайся, а то у нас тридцать седьмой год снова наступит.
Бросив на него яростный взгляд, Алевтина повернулась к Андрею, сухо поинтересовалась, что именно и где она должна осматривать, взяла ключи и удалилась какой-то неприятной, дергающейся походкой.
- Не волнуйтесь, - Сабельников пересел к столу и достал из портфеля какие-то бланки. – Больше, чем нужно, не навредит. Да и подтасовать факты не получится. Я вам задам несколько вопросов, а потом мы к месту проедем.
Андрею стало совсем муторно. Его словно подозревали в чем-то. Даже если это было и не так, он все равно чувствовал себя распоследним идиотом.
Допрос длился не меньше часа. Следователь дотошно, въедливо интересовался мельчайшими подробностями. В котором часу Андрей ехал по дороге и с какой скоростью, какая была видимость, как именно он затормозил и как занесло машину, в какой позе он обнаружил женщину и почему сам повез ее в город, а не вызвал на место происшествия скорую и милицию. И почему сразу же уехал из больницы.
Андрей отвечал, едва сдерживая раздражение, не давая ему выплеснуться наружу. В конце концов показалось, что его непременно арестуют – должны же кого-то задержать, так почему бы и не его? Он уже тысячу раз пожалел, что вообще – как последний осел! – заявился в милицию. Сидел бы себе на попе ровно, так нет, понесла нелегкая. Беспокойство, видите ли, заело. Пожалел бабу. Ну так вот тебе геморрой в подарок, законопослушный гражданин!
Вернулась Алевтина в наброшенной на плечи коробкой кроличьей шубейке.
- Спереди все чисто, - буркнула она, нервно прикуривая от дешевенькой розовой зажигалки. – А на левой дверце борозды. Я отправила на анализ.
- Это об перила моста. Когда тормозил. И вообще! – Андрей не выдержал и повернулся к скромно помалкивающему Кречетову. – Вы же сами вчера сказали, что ее не сбивал никто!
- Ну да, - кивнул следователь. – Но ведь надо же подтвердить. Мало ли что.
Опять «мало ли что», мысленно простонал Андрей. Господи, ну почему ты не послал мне тех, которые говорят «на фиг»?»
