Я продолжил рассказывать свои камчатские истории. Зимой у нас в бухте заметало так, что от столбов электрической линии торчали только конусные верхушки, машины двигались по дороге, как в снежном туннеле. Когда задувало, идти практически было невозможно. На противоположном берегу нашей бухты на высокой сопке располагался дивизион ракетчиков, в который раз в полгода вертолётами доставляли продовольствие, вооружение, никаких дорог туда не было. И вот однажды в такую пургу меня вызывают, у женщины там на сопке кровотечение. Эвакуировать её невозможно, пурга будет ещё неделю и вертолёту не долететь. Принимаю решение, идти пешком. Набираю матросов из экипажей по пять человек с разными группами крови, благо, что все моряки обследованы. Выбрал самых физически здоровых. Загрузился инструментом, растворами, оделись потеплее и пошли. Первая пятёрка утрамбовывает снег в течении пяти минут, затем уходит в хвост нашей группы. За ней следующая пятёрка. И так за восемь часов мы забрались на эту чёртову сопку. Матросы совсем обессилили, одного даже пришлось тащить на себе. Меня берегли, и в тропящую группу меня не брали. Помощь я женщине оказал, ей понадобилась первая группа крови. И каждый год, когда сходил снег и таял лёд, её муж, раз в неделю спускался к берегу, доставал крабов из краболовки, и закидывал мне с десяток самых крупных экземпляров.
. Спать я остался у себя в кабинете. Из-за срочной операции с солдатом, не было времени разместиться в комнате, которую мне выделили в доме недалеко от госпиталя.
Назавтра весь персонал госпиталя обсуждал рассказанные мной байки, потому что в женских коллективах секретов нет.
Вечером следующего после работы я поставил свой чемодан в комнату в двухкомнатной квартире, где во вторую заехал неделю назад тоже новый назначенец, заместитель Старцева. Звали его Валера Хомич. Он оказался выгодным соседом. Во первых он умел готовить, во вторых он был рыбак. И хотя в магазине продавались только утиные тушки деревянной кондиции очевидно из госрезерва тридцатилетней давности, он прекрасно тушил эту дичь с капустой. А после рыбалки на выходных он баловал меня ещё и ухой и жареной рыбой.
В КРАСНОМ ПЛАТЬЕ Я УШЛА ИЗ СТАРОЙ ЖИЗНИ
Голова моя забита предстоящим разговором с мужем, а вечером ещё надо собраться и пойти в Пушкинский театр на вечер, посвящённый Николаю Симонову.
Этот вечер, где будут чтить память великого трагика Александринки, я пропустить никак не могу. Бабушка мне рассказала, что будут показывать кадры из спектакля «Перед заходом солнца», который к счастью успели заснять на плёнку. Я очень хорошо помню этот спектакль. В третьем действии Симонов сидел в кресле, завёрнутый в клетчатый плед и слушал, что говорят ему его взрослые дети. А весь зал смотрел на его руки, и никаких слов не надо было, все чувства были высказаны через его руки. С тех пор прошло восемь лет, в последний раз Симонов вышел на сцену с этим спектаклем в 1972 году.
Как-то так сложилось, что и разговор с Игорем я наметила на сегодня. И вечер в театре сегодня. А почему я себе навертела такие планы? Наверное, специально. С разговором я тянуть не хочу, а после, в театре отвлекусь, забудусь. Будем сидеть с бабушкой в партере, я буду держать её за руку и всё неприятное улетучится.
Вошла в квартиру, и взглядом сразу наткнулась на Игоря. Сидит угрюмый, в нелепой растянутой майке и пижамных штанах. Волосы длинные, тонкие и жирные висят сосульками. Вот если бы он был женщиной, то точно бы встречал мужа в бигуди, и в засаленном халате. Конечно, если подумать, что может быть, и я виновата, что у него такой непривлекательный вид. А я и не хочу ничего менять, пусть одевается как умеет. Весь его вид не допускает мысли о сексе с ним
