Читать онлайн Татьяна КоВернега - Полет к освобождению

УДК 821.161.1

ББК 84(2Рос=Рус)6-44

К56

@ta.paz_

КоВернега, Татьяна

Полет к освобождению / Татьяна КоВернега. – М.: Де'Либри, 2021.

ISBN 978-5-4491-0778-7

Мы сами творим свою жизнь и выбираем путь. Мы можем жаловаться на то, что судьба к нам немилосердна, что она посылает нам испытания, которые, как нам кажется, мы не заслуживаем. Но это и есть самое главное заблуждение. Потому что все испытания, через которые мы проходим, не только не случайны, но укрепляют нас, делают лучше. Все в жизни, в чем мы нуждаемся, приходит в свой срок – когда мы готовы к этому. Каждый человек рождается для счастья, однако создать счастливое будущее невозможно, если не научиться отпускать обиды, которых у каждого скапливается предостаточно. Все зависит от нашего выбора – топтаться на месте или идти вперед, однажды взлетев к освобождению.

© Т. КоВернега, текст, 2020

© Cover artwork created by Pamela Cail, 2020

© Де'Либри, издание, оформление, 2020

Очнувшись от резкой боли, Николай открыл глаза. Он лежал под перевернутым черным мотоциклом. Попробовал пошевелиться, но что-то мешало – руль застрял у него между ребер и приковал к земле. Не думая о последствиях, он с силой вырвал руль, быстро снял рубашку и перетянул ею рану: надо остановить кровь, он не раз это делал на фронте. Колеса мотоцикла продолжали незаконченное движение. Сознание было четким и абсолютно трезвым. На мгновение ему показалось, что опять война, снова взрыв вражеского снаряда… Постепенно Николай стал понимать, что произошло. Сердце бешено заколотилось.

«Жена! Где она?» Он вскочил на ноги и стал в оцепенении осматривать все вокруг.

Его жена оказалась неподалеку. Она лежала на земле, в нескольких метрах от дымящегося мотоцикла, и, казалось, отдыхала. Длинные косы рассыпались по зеленой траве черными ручьями, лицо было спокойным. На мгновение Николай подумал, что Люба в порядке и все обошлось. Он бросился к жене. Огромные медово-карие глаза Любы смотрели тихо в небо, сейчас они были особенно красивыми на побледневшем лице.

– Люба, Любочка! Что с тобой?! – Николай склонился над лицом жены и осторожно прикоснулся к нему своими ладонями.

Люба посмотрела на мужа далеким взглядом и тихо прошептала:

– Обещай, что будешь беречь дочек…

Взгляд замер. Широко раскрытые глаза устремились в небо. Молчаливая улыбка сомкнула губы.

– Нет! Нет! Нет! – кричал Николай, пытаясь что-то еще сказать, но вырывалось только рычание. – Что это?! Не может быть! Хорошая моя, очнись! Посмотри на меня! Ты не можешь умереть!

Но его Любовь не отвечала. Только первая вечерняя звездочка ответной искрой сверкнула в потемневших глазах. Николай стал быстро искать раны на теле жены, не обращая внимания на пронзившую резкую боль в боку. Ничего нет! Только предательски пенящаяся темно-красная струйка не переставала течь из бледных губ!

Он взял ладонями любимое лицо, осыпал его поцелуями. Тело жены пробивала мелкая дрожь. Николай прижал к себе Любу, пытаясь отдать все свое тепло, свои жизненные силы, уберечь от гибели. Бережно положил ее голову на свое плечо.

Он не умел молиться, но сейчас ему была так необходима Божья помощь!

– Господи, помоги! – Все, что он успел произнести, прежде чем стремительно провалился в бездну, полетев сквозь быстрые кадры старого, почти забытого фильма из прошлой жизни.

Все вокруг было залито закатными лучами солнца. Белые стены украинских хат-мазанок, выглядывающие среди цветущих яблоневых садов, отражали розово-оранжевый отблеск заката. В селе было тихо, только издалека доносилось редкое мычание коров, возвращавшихся с лугов к вечерней дойке.

Последний запоздавший луч проскользнул по цветущим мальвам, мягкой траве, заглянул в распахнутую настежь дверь маленькой белой хаты, осветив земляной пол, на который присела, ища опоры, молодая женщина, прижимая к своей груди полугодовалого ребенка.

На пороге хаты стоял невысокий человек средних лет, нервно сжимая в натруженных руках шапку. Его густые черные волосы паутинкой покрыла седина. В темно-зеленых глазах отражались боль и вина. Он в нерешительности стоял у порога своего дома, понимая, что, преступив эту черту, этот порог, он навсегда уйдет из своей прошлой жизни. Из жизни, где останутся его любимые дети, когда-то горячо любимая жена и много радостных дней в их бедной, но счастливой хате. Миколка, его сын, его маленькая копия, оторвавшись от своих сестер, подбежал к отцу и вернул к происходящему.

– Батя, не уходи! – испуганно закричал Миколка, схватившись за отцовскую ногу. Он старался удержаться на ней, повиснув всей тяжестью тельца шестилетнего ребенка на тяжелом кирзовом сапоге. – Не уходи! Не бросай меня, – просил маленький мальчик, заливаясь слезами. Ему было страшно от непонимания происходящего, но он чувствовал, что сейчас случится что-то плохое, что этого нельзя допустить.

На полу, с маленькой сестричкой на руках, сидела растерянная молчаливая мать. Ее черные косы были аккуратно уложены венком вокруг головы, оттеняя бледное лицо. Казалось, что слова застыли на онемевших губах. Две девочки постарше стояли в углу комнаты, прижимаясь друг к другу и готовые вот-вот расплакаться.

Отец, прикрывая руками мокрые от слез глаза, отвернулся от жены: «Нужно уходить! Не могу все это видеть! Не могу их больше обманывать! И не смогу жить здесь, задохнусь без любви!» Он резко вырвал свою ногу из цепких рук сына и, не оглядываясь, быстро выбежал во двор.

Миколка растирал на щеках маленькими грязными кулачками ручьи слез, которые не переставали течь из испуганных глаз. Он выбежал за отцом.

– Я буду послушным! – кричал он вслед убегающему отцу. – Я буду делать все, что ты скажешь!

Но отец, не оборачиваясь, быстрым шагом вышел за ворота и почти побежал по пыльной дороге, которая вела на другой край села.

Миколка вернулся в хату, где еще вчера они с сестрами весело смеялись, когда батька их по очереди подкидывал к потолку своими сильными руками.

В доме было тихо и страшно. Мать лежала на земляном полу, свернувшись клубком. О том, что она жива, можно было понять по изредка вздрагивающим плечам. Старшие сестры сидели испуганные, забившись в угол. Только самая младшая ничего не понимала и продолжала улыбаться, играя своими ручонками.

«Как же так?! – пронеслось в голове мальчика. – За что он так с нами?» Слезы высохли. Он как будто повзрослел на несколько лет. В его широко распахнутых зеленых глазах загорелась искра обиды за себя, за маму, за сестер.

«Пусть бы он меня поколотил, – не переставал думать Миколка, злость клубком заползала в его сердце, – только бы не уходил!» Но отца не было. Миколка знал, что он не вернется, знал, куда он ушел. Миколка видел их однажды в лесу, на поляне. Рядом с отцом сидела молодая красивая девушка. Это была школьная учительница, которая недавно приехала работать к ним в село. Отец нежно обнимал ее и поправлял рассыпанные по плечам волосы. Ревность и обида за маму залили тогда лицо маленького мальчика. Он убежал с места преступления, понимая, что говорить об этом нельзя никому.

Потом были как бы невзначай оставленные кем-то цветы на калитке в их дом, цветы с той самой лесной поляны.

Иногда, притворившись спящим, Миколка с испугом слушал по ночам, как шепотом ссорятся мать с отцом. Все чаще из уст матери звучало слово «коханка».

– Не плачь! – подбежал Миколка к матери. – Я буду защищать вас, буду помогать во всем, никому не дам обидеть!

Мать крепко обняла сына, и громкие рыдания прорвались наружу.

– Пусть уходит, – с обидой, пробившей насквозь все маленькое тело, проговорил Миколка, – никогда ему этого не прощу! Заколочу все двери и ворота, ни за что не пущу его больше к нам в хату! Пусть живет со своей коханкой, раз она ему милее нас! – Он сжал всю свою злость в маленькие крепкие кулачки, чтобы она никуда не убежала.

Миколка старался помогать и поддерживать свою маму и сестер после ухода отца. Теперь он был единственным мужчиной в доме, поэтому стремился взять на свои детские плечи больше ответственности за семью. Не дожидаясь просьбы матери, он носил воду из колодца, колол дрова; на заре, когда еще все спали, растапливал печь, чтобы в хате было тепло. Помогал матери и сестрам в огороде.

– Кормилец ты наш! – с гордостью и тоской говорила мать, когда он приносил домой из леса корзины грибов и ягод, заготавливал лечебные травы.

Лес был для Миколки вторым домом, даже больше. Здесь, укрывшись в гуще деревьев, он чувствовал себя счастливо, здесь он был свободен. Деревья перешептывались между собой пышными кронами, встречая своего маленького друга. Цветущие поляны открывали ему свои объятия и радовали взгляд, мягкий шелест высокой травы убаюкивал и успокаивал Миколку. Здесь он погружался в свой неповторимый волшебный мир с сотней оттенков зеленого, наполненный ароматами земляничных полян, грибов, лесного меда. Он любил с разбегу нырять в красно-фиолетовое море иван-чая, утопая с головой в волнах этих гордых цветов. Он словно смывал с себя все беды и тревоги. Иногда, наполнив корзину лесными дарами до краев, мальчик ложился на поляне среди цветущих ромашек с синими колокольчиками и, прикусывая кисло-сладкую травинку, долго смотрел на скользящие по небу причудливые картины из облаков, стараясь разгадать их значение. Миколка часто засыпал под занимательный рассказ своей небесной книги, дочитать которую было невозможно.

Но больше всего он любил рыбачить и наблюдать за озером на рассвете! Когда по легкой ряби светлеющей после ночи серебристо-серой воды начинали скользить легкие лучи восходящего солнца, наполняя ее своим отражением. Торчащий из воды самодельный поплавок на удочке замирал под утренний многоголосый хор разбуженных лягушек, перекличку просыпающихся птиц и становился невидимкой для рыбы. Солнце медленно всходило, наполняя небеса розово-голубым светом. Его лучи бесшумно ползли по лугам, окутанным предрассветным туманом, и растворялись в отблеске сверкающей утренней росы! Миколка, щурясь, пытался разглядеть наполненные солнцем капли на траве, рассыпанные невидимым волшебником. Он смотрел, не отрываясь, пока свечение не пропадало, пытаясь разгадать тайну увиденного волшебства.

Здесь Миколка забывал про голод, который болью отзывался в его животе. В это страшное людоедское время тридцатых годов XX века, во время раскулачивания большевиками крестьян, от голода умерли много людей, особенно в деревнях, когда забирали последнее. Голод пришел и в их село. Лес, озеро, маленький огород помогали выживать, и конечно же хлеб, который приносила мама. Хлеб голодным детям передавал отец, он работал на мельнице. Миколка не знал об этом. Каждый раз матери приходилось придумывать различные истории о появлении хлеба в доме, чтобы накормить сына. Миколка не хотел принимать от отца никаких «подачек»! Он не хотел понимать, что в эти голодные годы, когда люди умирали семьями, трудно было бы выжить без отцовской помощи.

Миколка подрастал, становился красивым крепким юношей, талантливым в учебе, любопытным к знаниям, трудолюбивым. Зеленые глаза игриво поблескивали из-под черных бровей, следя за сельскими девчатами, которые отвечали на лукавый взгляд веселым смехом. Непростая сельская жизнь сделала характер юноши твердым и упрямым.

Об отце он старался не вспоминать, хотя жили они недалеко друг от друга, по разные стороны села. Сын спрятал свою боль в душе, укутал обидами и закрыл семью замками. Когда Миколка издалека видел отца со своей коханкой, он быстро убегал на другую сторону улицы.