– Не бойтесь, Ваша милость, – произнесла смуглокожая женщина, – нельзя избежать того, что начертано на Ваших ладонях.
Она долго вглядывалась в мою правую ладонь, взяла факел и посветила, чтобы лучше видеть тонкие линии.
– Вы скоро встретите человека, которого Вам суждено полюбить, – сказала цыганка.
Леди Доррис подмигнула мне и улыбнулась.
– Вас соединит жизнь и смерть. Он будет чужестранцем и покинет свою родину ради Вас, однако…, – она вгляделась в излом линии «Жизни» и посмотрела на меня. Искры факела продолжали танцевать в её чёрных бездонных глазах, ещё сильнее оживляя их. Я чувствовала, что моё сердце забилось очень быстро, оно было готово вот-вот выпрыгнуть из груди.
– Но вы будете разлучены. Горе постигнет Вас, хотя Вы приобретёте большую Силу, потому что Вы являетесь «избранной».
Цыганка замолчала:
– Простите, леди, я очень устала, просматривая Ваши «линии».
Леди Доррис намекнула мне об оплате. Я достала мешочек с монетами и отдала его цыганке.
– Благодарю Вас, Вы очень щедры.
Цыганка бесшумно удалилась, а я бросила удивлённый взгляд на хозяйку замка.
– Разве Вы не желали, чтобы Вам так же погадали, как и мне?
– Я уже получила своё предсказание и вполне довольна им. Вы верите в то, что услышали?
– Нет.
– А я верю. Миранда никогда не ошибается. В прошлом году она предсказывала мне, что однажды Инмар найдёт в лесу юную леди, которая зимним вечером составит мне компанию. И вот это произошло.
Её лицо стало грустным:
– Миранда, также, предсказывала, что на наш замок нападут.
– Миранда всегда предсказывает плохое?
– Не думаю. Миранда видит всё, это в крови у цыган.
– Как она попала в Ваш замок? – спросила я.
– Два года назад мимо нашего замка проходил цыганский табор, я тогда тяжело болела, и Миранда сказала моему отцу, что останется при мне.
– Значит, она Вам прислуживает, леди Доррис?
Девушка кивнула:
– Да. От неё я узнала много секретов, в том числе и то, как лечить раны, и после турниров я всегда помогаю ей готовить целебные мази и отвары.
– Вам нравится помогать людям? – спросила я.
– Да.
– Вы – добрый человек, сейчас таких людей мало, потому что мир пропитан жестокостью.
– Я стараюсь не думать об этом. И всё же, леди Доррис, я попрошу Вас дать мне небольшое сопровождение, чтобы я могла добраться домой в графство Уэссекс.
– Разве Вы не хотите вернуться к своему жениху, лорду Эдвину? – на свежем личике леди Доррис мелькнула лукавая улыбка.
– Мне бы хотелось добраться сначала до своего замка, а затем принести извинения лорду за то, что я так легкомысленно поступила, отправившись в его отсутствие в лес во время бури.
– Разве Вы отправились в лес во время бури?
– Нет.
– Вам не нужно оправдываться перед своим женихом. Прогулка верхом не является тяжким преступлением, не так ли?
Ночью мне не спалось, я чувствовала большое беспокойство, поэтому взяв факел, я спустилась в залу и ещё раз посмотрела на портрет леди Берты. В темноте мне вдруг показалось, что лицо дамы в раме ожило. Сначала оно улыбнулось мне какой-то совершенно дьявольской улыбкой, а затем я услышала громкий смех. Я огляделась, но вокруг никого не было. Совсем никого. Я снова посмотрела на портрет, но ничего такого не обнаружила.
……А на следующий день на замок лорда Сиддика напали, я была разбужена, вытащена из своей кровати под широким балдахином, любезно предоставленном мне леди Доррис. Я открыла глаза и едва не задохнулась от возмущения и страха. Передо мной во весь рост стоял какой-то огромный рыжеволосый детина в доспехах, его шлем украшали «рога», как у буйвола. Я поняла, что это были викинги, потому что мужлана окружали ещё несколько таких же, как он, воинов. Говорили они на совершенно незнакомом мне языке, несмотря на то, что я старалась изучить родной язык Дженни и Софии. Мать всегда протестовала против моей любознательности в этом направлении.
