Мечтала, чтобы голос ее был услышан…
Благодарный король наделил Жанну гербом. Неделей раньше состоялся диалог между Карлом Валуа и его тещей, во время которого они решали, каким же должен быть этот герб. При разговоре присутствовали королева Мария и брат Ришар, исповедник королевы четырех королевств.
– Жанна – принцесса крови, тем более, освободившая Орлеан, – говорила Иоланда Арагонская, – и заслуживает того, чтобы в ее гербе красовались лилии Валуа.
– Может быть, золотая лилия на лазоревом поле? – предположил Карл.
– Одна только лилия? – задумалась Иоланда.
– Я не могу подарить ей три лилии, матушка, все же она – бастардка.
– Именно – бастардка! – воскликнула Иоланда Арагонская. – Прекрасный плод прелюбодеяния, – чуть понизив голос, добавила она. – Амазонка, с мечом в руках, воюющая за королевство своих предков!
– О чем вы, матушка? – поинтересовался Карл Валуа.
Он-то знал, что мысль его тещи всегда будет лететь впереди всех его предположений и фантазий.
– Мы подарим ей герб с двумя золотыми лилиями на лазоревом поле. А вместо третьей будет меч. – По лицу Иоланды Арагонской блуждала озорная улыбка. – Меч, пронзающий корону. – Таким образом мы подчеркнем ее незаконнорожденность – наконец, она бы не увидела свет, если бы Людовик не пронзил венценосную и распутную Изабеллу, а про его меч я наслышана! С другой стороны, именно меч – стезя Жанны, а корона принцессы будет напоминать о ее благороднейшей крови. Это должна быть открытая корона – корона принцев крови!
Когда Жанна вошла в залу, куда ее пригласил король, и увидела двор, следивший за ней, она уже понимала, что ее ждет награда. Но не ради награды она боролась за Орлеан и родную Францию! И все же любопытство разбирало ее. И сердце девушки, полное восторга, трепетало, точно птица, попавшая в силок. В черном костюме – приталенном камзоле с пышными рукавами и обтягивающих штанах, стянутая на узкой талии широким кожаным ремнем, ладная и сильная, с открытой головой и мечом в ножнах, она проходила через золотые квадраты света, падавшего в окна парадной залы Шинона. Там, в глубине, в окружении родни, сидел на троне ее король. А перед ним был щит, укрытый отрезом расшитого серебром черного бархата. Карл Валуа улыбался. До последнего часа от Жанны скрывался замысел благодарной ей королевской фамилии. Но когда король хлопнул в ладоши и его оруженосцы сорвали материю перед самым носом Жанны, обомлела не только она, но и весь двор.
– Во имя Господа нашего Иисуса Христа, сегодня одним гербом во Франции стало больше! – многозначительно воскликнул Карл Валуа.
Но Жанна не могла оторвать взгляд от герба – две золотые лилии Валуа на лазоревом поле и серебряный меч, пронзавший золотую корону, говорили о том, что теперь перед всем миром она – особа королевской крови. Отныне она перед всей Европой – дочь Людовика Орлеанского и Изабеллы Баварской.
ПРИНЦЕССА КРОВИ!
Карл Валуа встал и на виду затихшего двора красноречиво простер к сестре руки, и Жанна бросилась к нему. Она плакала. Плакала королева Мария. Был растроган сам король и даже Иоланда Арагонская, хотя скрывала это. Встав перед королем на одно колено, девушка припала губами к его рукам, чьи пальцы были тесно увиты перстнями, и долго не отпускала монарших дланей.
11
Многодневные пиры, равно как и долгие военные советы, были не для Жанны. Она-то знала – нужно ковать железо, пока оно горячо. Капитаны были согласны с ней, но вот маршрут новых завоеваний каждому вырисовывался свой. Кто-то грезил о Париже, герцог Алансонский мечтал о Нормандии, Мэне. И понятно – это была его вотчина, с особой жестокостью попираемая ногами захватчика.
