– Где след? – громко сказал мудрец, когда приблизился к компании. Не дожидаясь ответа, он начал искать отпечаток. Глаза с прищуром смотрели на место, которое разнюхивал волк. Нога старика резко согнулась и отодвинулась назад, словно придерживая его от падения, а свободная левая рука едва заметно затряслась. Пальцы сильнее сжали скрюченный посох. В голове у мудреца мелькали силуэты всех ему известных животных. Один за другим следовали самые крупные звери, но никто из них не смог бы оставить такую отметину в земле. Огромный медведь – единственный, кто мог бы это сделать, но пальцы на отпечатке не похожи. Неужели ты и правда вернулся – думал Бхаргава. Опираясь обеими руками на свой посох, мудрец медленно опустился на одно колено и начал ощупывать дрожащей рукой землю вокруг следа.
– Что скажешь, Бхаргава? – спросил вождь.
– …Этот след не может принадлежать Нергалу. Скорее всего, чья-то глупая шутка. Даже ведук не смог бы оставить такой отпечаток, ещё и один.
– Если это он, то нечего бояться. У нас дюжина отличных охотников. Я думаю, мой сын Мидгард и один справится, – с долей гордости в голосе сказал Улап.
– Здесь высохла грязная лужица, – заметил Хенир, который тоже присел на одно колено. – След находится в небольшой ямке, куда скопилась вода после недавнего дождя. Так что этот след вполне могло оставить какое-нибудь животное.
– Значит, он принадлежит медведю. А вода придала ему такую форму… Пегас, – вождь повернулся к молодому охотнику, – в следующий раз не стоит поднимать такую суматоху. Немедленно приходи ко мне, а мы уж разберёмся. Теперь нужно объяснить всем, что произошло. Ступай, Пегас, успокой всех.
Молодой охотник быстрыми шагами направился в сторону посёлка, а остальная компания продолжала стоять возле отпечатка.
– Ты уверен, что это не может быть Нергал? – Обратился вождь к мудрецу. – Приближается День племени, и если он явится, то застанет нас врасплох.
– Я сам прогнал его отсюда, Атуэй, очень и очень давно. И зачем ему возвращаться? У животных нет чувства мести, а Нергал всё же животное, – ответил Бхаргава. – Мало того, он не моложе меня, – старик поднялся и пошёл к подножью горы, где находился его шалаш, но остановился и добавил, – если он ещё жив.
Уверенность Бхаргавы передалась остальным. Они молча наблюдали за медленно удаляющейся фигурой мудреца. Когда тот отошёл от них на добрые тридцать-сорок шагов, они, переглянувшись, разошлись. Пара волка и человека направилась к умиротворённой реке. Словно мальчишка, вождь бросился бежать, стараясь перегнать четвероногого друга. Лицо Атуэйя выражало радость и полную безмятежность. Остановившись у самого берега, он схватил Сурта за морду и начал качать её в разные стороны, а потом, обхватив обеими руками, бросил в воду, громко смеясь.
Улап и Хенир вместе направились к посёлку. Недолго они шли молча.
– Твой Ньёрд – добрый малый, но уж слишком худощав. Совсем не даёшь есть? – С лёгким смешком прервал молчание Улап. – Ему бы твою силу. А ты тратишь её впустую, коротая целые дни со своей травой.
– Хорошо знаешь, почему я с ней вожусь.
– Твоя зелень к мясу хороша, но ты был охотником, отличным охотником. Половина нашего отряда против тебя долго не продержится, если окажется по другую сторону от тебя в лесу. В умении обращаться с луком с тобой сравнится разве что Вегейр…
– В который раз ты начинаешь этот разговор, – прервал Хенир своего собеседника, но Улап не отставал.
