На третий день вздыхать мне надоело. Занятие это требовало большого сосредоточения внимания, потому как любить совсем не хотелось. В голове крутились какие угодно мысли, но только не о Нем. «Видимо, не дано,» – с грустью подумала я, решив, что, раз некоторые рамки воздыхательных приличий уже расставлены, можно смело порадовать новостью о моей первой влюбленности для начала подруг.
На уроке физики я тронула Алису за плечо. Она не оторвала глаз от тетради, но писать перестала.
Алиса уже встречалась с мальчиком, с тем самым Ваней, который выбежал утешать ее в день Лицеиста, и теперь мне не терпелось похвастаться – я тоже умею любить:
– Алиса, поздравь меня.
– С чем?
– Ну, как же! С осознанием первой любви! – я выдержала паузу и продолжила, – хотя нет, лучше не поздравляй. Страдаю… ужасно! Ты понимаешь, конечно. Ведь он меня наверняка не любит, а я так люблю!
– Кто Он-то? – Алиса заинтересованно повернулась.
– Тшшшш! – погромче зашипела я и, страшно округлила глаза – на перемене покажу!…конечно, это невзаимно – ты понимаешь…
– Вообще, не очень.
– Ну как же! Ведь я ему наверняка неинтересна, он видит во мне только друга…
– Спроси, и все узнаешь.
– Ты что! А как потом в глаза смотреть! – при мысли о признании стало не по себе. В животе что-то болезненно скрутило, и горький комочек отвращения подступил к горлу. «Наверное, у бабочек несварение,» – мрачно подумала я. Но ничего не поделать: любовь – та же наука. Хочешь выучиться – учи, продираясь через скучные формулы и нудные законы, а хочешь любить – люби через отвращение и непонимание – рассуждала я и, вместо того чтобы, вдохновившись, начать старательно учиться, все старательнее мучилась, силясь влюбиться.
– А что такого? Все лучше, чем молчать. Посмотри на нас с Ваней – ты думаешь, мы бы начали встречаться, если бы не поговорили? Не хочу тебя расстраивать, но, если ты решила донести до другого человека любую информацию, ее необходимо озвучить, причем, желательно, прямо, иначе есть шанс, что то, что пытаешься сказать ты, и то, что дойдет до адресата, будет отличаться, и, возможно, кардинально.
Мой план действий и так включал признание, и слова Алисы ему не противоречили, но и урезать «переживательную» часть не хотелось:
– Но ведь это Ваня тебе признался…
– А какая разница?
– Ну как же. Мальчик должен сделать первый шаг, – когда аргументы кончались, я не брезговала бросаться словами, в которые и сама не верила.
– Погоди, а чем один человек хуже другого, что ему надо что-то там делать первым? – Алиса удивленно вскинула брови, – разве не в твоих интересах с Ним сблизиться, раз это Ты влюблена, нет? А обоюдно молчать можно до скончания веков.
– А как в глаза смотреть…
– Послушай, Варя, вокруг нас адекватные люди. Ты какого-то не больно высоко мнения о «Нем». Что, по-твоему, случится, если тебя отвергнут?
Доводы кончились. Алиса оставалась чересчур рациональной. Мне же совсем не хотелось решать проблему, тем более ту, которой и в помине не было. Я уже определилась, что ближайшую неделю буду чахоточной барышней, а то, насколько нелепо смотрятся корсет и панталоны на еже, меня не волновало, потому, дождавшись большой перемены, я сразу же отыскала Яну.
Раскрасневшаяся морда и горящие новой затеей глаза говорили ярче любых слов:
– Что случилось? – спросила Яна, как только мы оказались одни. – Не тяни, пожалуйста! Ты сейчас с таким лицом, что если станешь тянуть, то либо тебя разорвет, либо меня – от любопытства!
