Не успела Яна переступить порог Лицея, как за ней увязалась длинная и, к несчастью, довольно зловредная свита воздыхателей. Надо сказать, эта свита, по началу меня забавлявшая, доставляла немало проблем. Куда бы мы с Яной ни шли, они оказывались повсюду. Спасением можно было считать разве что женский туалет, но проводить большие перемены там не хотелось. Как они нас находили, я не знаю, но находили непременно. Первое время подруга пребывала на седьмом небе от счастья. Ей доставляло удовольствие повышенное внимание к своей персоне, и она с наигранной наивностью отвергала все мои пересуды о недвусмысленном интересе новоявленных «друзей»:
– Ну что ты, Варя! Они просто хотят с нами дружить!
– Ты, главное, им это не говори, а то если наше бандар-ложье племя, узнает, что и со мной «дружить» хочет, то сильно огорчится.
– Не понимаю, к чему ты клонишь? Я никогда не нравилась мальчикам…
– Поздравляю! Все рано или поздно случается впервые! А теперь давай – ка сматывать удочки, пока твои мымрики не вышли на след!
Подобные разговоры были нередкими. Яна радостно «не понимала», я, для порядка, раздражалась, кавалеры множились весенними зайцами.
На обеденных переменах коридор в Лицейскую столовую напоминал стремнину горной реки. Толпы учащихся вливались в него, образовывался мощный поток, заключенный в довольно узкое русло, все время куда-то несущийся, булькающий, выбрасывающий в воздух брызги ругательных изысков, не щадящий никого и лишь иногда расходившийся при виде учителей. Порой он не щадил и их, но тут надо понимать, что как валуны бывают разного размера, так учителя разного «уважения». И если представить Барса, которого вслед за собой уносит толпа голодных подростков, непросто, то Веру Павловну Шахову – невозможно. При виде нее «поток» разбивался в две тонкие аккуратные струйки, мирно переползающие по стеночке, гладь его выравнивалась, и если один неосторожный «бульк» вырывался на поверхность, то, казалось, затихал навсегда.
В отличие от Николая Васильевича, Вера Павловна никогда не повышала голос. Ей это было и не надо. Хватало взгляда. В народе Веру Павловну ласково окрестили ВПШ, на мой взгляд, довольно неудачно. Если «сократить» Николая Васильевича до Барса или даже Барсика я могла, то Вера Павловна оставалась только Верой Павловной, и никакие «примочки» тут не годились.
Впервые я увидела Веру Павловну, когда нас с Яной проносила мимо нее ученическая стремнина. Одного взгляда хватило, чтобы понять: тут шутки плохи. Впрочем, тогда зов желудка мгновенно заглушил распри разума.
По левую руку на пути в столовую располагался дворик. Его держали открытым до первого снега. В тот день в рюкзаке оказались японские роллы – остатки вчерашнего пиршества и просто невиданное богатство для ребенка, «карманных» денег в глаза не видавшего и потому привыкшего, что экзотичное блюдо – это если мама в котлету добавила сыр. В планах было угостить Яну и погреться на солнце. Вцепившись друг в дружку мертвой хваткой, мы кое-как выгребли против течения и вывалились во дворик. (Позднее пришлось все же дойти до столовой за тем лишь, чтобы украсть пару вилок).
– Господи, Яна, ты нравишься ему, и это очевидно.
– Нет…
– Да! И Тяпе, и Славе, и Тимофею, кстати, тоже, разуй глаза!
– Ты неправа, им просто со мной интересно…
– Ну, начнем с того, что не с тобой, а друг с другом, и продолжим: за тебя не дружить, а воевать.
