Полет в никуда - страница 17

Черный пес – Петербург. Город прозы Достоевского, город стихов Бродского и снов Гребенщикова…

Гребенщиков опоздал на тридцать минут. Он приехал в общагу с девушкой, интеллигентного вида, с длинными и гладко зачесанными волосами. За спиной Б.Г. висела двенадцати струнная гитара в тряпичном чехле.

– Привет! – улыбаясь, поприветствовал он меня. – Это Аня со

Снигиревки.

Я не знал Аню и, тем более, где находится Снегиревка.

– Добрый вечер, Борис, проходим через вахту. Я, думаю, у вас нет с

собой документов.

– Нет, я не ношу их.

– Тогда я представлю Вас моим родственником. А это Ваша сестра,

договорились?

– Договорились. Сестра, ах, елы-палы, – пропел Гребенщиков.

– Пошли! – скомандовал я.

На вахте не возникло вопросов с проходом в общежитие. Мы поднялись ко мне в комнату. Рабочая жидкость была уже куплена и готова к употреблению. У меня в комнате собрались пять человек, которые очень любили творчество Б.Г.

Борис разделся, снял тулуп и шапку.

– Ну что, для разрядки, откупорим бутылочку портвейна, – вежливо

предложил я.

– Да, надо делать анализ, – философствовал Б.Г.

Борис сел на пол, его подруга Аня – на кровать. Мы выпили, поговорили о музыке, о книгах. Борис увлеченно рассказывал о буддизме и сыпал цитаты из книг об этой религии. Потом взял фломастер и написал на стене: «Седина – в бороду, а бес – в ребро». К чему она была написана, я так и не понял. Ну, наверное, великому Б.Г. лучше знать, чем мне непосвященному студенту.

В комнату постучали. Я открыл дверь, передо мной стоял Шарапов – это был студент из параллельной группы. Он был очень реалистичен и терпеть не мог творчество Гребенщикова. По этому поводу у нас не раз возникали споры и дискуссии, и, порой, они доходили чуть не до драки.

– Ты чего хочешь, Шарапов?

– А вы че здесь, бухаете?

– Тебе какая разница?

Он зашел в комнату и увидел сидящего на полу Гребенщикова с гитарой.

– Ой, мама родная, «Козлодоев», а ты как сюда попал?

– Мы разве знакомы? – растерялся Б.Г.

– Конечно, знакомы, я твою хуйню слушать не могу. Ни одного твоего

сраного текста не понимаю.

Борис после таких слов перестал пить, поставил стакан и сказал:

– Ну, если Вам не нравится, можете не слушать.

– Да я и не слушаю, но через стенку живет один идиот, который гоняет

твое говно с утра и до вечера по магнитофону. Этот бред у меня вот здесь сидит, – он провел пальцем по шее. – А все-таки, как ты сюда попал «Аквариум» с гитарой?

– Слушай, Шарапов, иди отсюда, а, – вмешался я, – отвали подобру.

Шарапов послал всех «на хуй» и вышел за дверь.

Настроение было испорчено, и я предложил еще выпить, мы откупорили бутылку, потом еще одну, и силы после этого инцидента начали восстанавливаться:

– Борис, не обращай внимания на этот кретин.

– Да, я знаю, мне такое не раз говорили. Ну, ведь у него есть свое

мнение. И я думаю, что доставил ему огромное удовольствие, дав возможность высказать это мнение мне в лицо.

– Да, это уж точно, он теперь будет всем рассказывать, что

Гребенщикова на хуй послал

– Ну, хоть в чем-то я ему угодил.

Б.Г. взял гитару и начал петь свои песни. Перед каждой песней он давал небольшие комментарии. Он пел часа два, потом отложил гитару и сказал:

– Ну, четверть своей нормы я выполнил.

Портвейн опять пошел в дело.

Мы поставили Б.Г. послушать группу «Воскресение».

– Я был у них на концерте, они меня приглашали.

– Ну и как? – поинтересовался я.

– Очень был пьяным, после первой песни я уснул на колонке, потому