Утром, около семи, меня разбудили голос диктора из репродуктора и шумная возня на кухне. Не ожидая обещанной побудки, я встал и вышел из комнаты.
– А я уже хотела будить вас, но решила, что радио сделает это за меня, – улыбнувшись, поздоровалась Стася.
– Так и случилось, – ответил я. – Искандеру являться в контору позже. Пусть поспит еще часок. Придется тебе полить мне, – незаметно перешел я на «ты».
– Конечно. И хорошо, что не вам, а тебе. Так проще.
Умывшись и надев вычищенные брюки, рубашку и куртку, явился к столу, где уже стоял легкий завтрак: большая кружка молока и коржик с изюмом домашней выпечки. Позавтракав и повозившись на крыльце с оторванной подошвой правого ботинка, собрался в контору – было без десяти восемь.
– Возвращайтесь обедать, – пригласила Стася.
– Грех отказываться от таких обедов, милая хозяюшка, – ответствовал я.
Она зарделась и заметила, что ее сестра готовит много лучше. Я уверенно заявил, что такого быть не может, и направился в контору.
Без двух минут восемь я открыл дверь кабинета главного геолога. Он что-то считал на счетах. Подняв голову и разглядев мою чистую одежду, посмотрел на часы, хмыкнул и показал рукой на стул.
– Ну, молодой человек, что надумал за ночь? Возьмешься руководить работами?
Я помолчал и сказал, что надо познакомиться с материалами.
– Молодец! Не следует покупать кота в мешке, – довольно пророкотал главный. Он отомкнул сейф и достал геологическую карту участка с нанесенными на нее горными и буровыми выработками. Карта была та самая, которую я делал в прошлом году, а вот проектные выработки не полностью соответствовали моим соображениям. Познакомившись с фактическими данными и утвержденным проектом работ, я попробовал доказать Борису Александровичу необходимость переноски линии буровых скважин на более перспективный, на мой взгляд, участок. Если в прошлом году это были лишь предположения, то в результате зимних и весенних работ высказанные гипотезы стали обоснованными. Главный барабанил пальцами по столу и молчал, обдумывая мою аргументацию.
– Что же, давай попробуем. Только порядок бурения измени…
И он подробно растолковал мне мою же, несколько измененную идею. Перейдя к анализу горных работ и их соответствию проектным и практическим данным, я отметил, что здесь все в норме. Вызывала беспокойство лишь продолжающаяся с прошлого года проходка глубокого гезенка3 в дальнем конце законченной штольни. Волновала вентиляция. Простые расчеты, связанные с возможностью действия вытяжного насоса, показали, что для безопасной выемки породы нужен перерыв после взрыва в десять – двенадцать часов. Не прерывая разговора, я взял бланк для заявки: заменить огневое паление электрическим для глубоких выработок и доставить прибор для измерения загазованности. Заглянув в мою заявку, Борис Александрович произнес целую речь:
– На электропаление перейдем, когда бездельники из управления пришлют нам машинки и провода. Второй год тянут, а газомера нигде не достанешь, есть один на руднике, да и тот ненадежен. Придется работать собственным носом и нюхом старых проходчиков.
Не очень успокоила меня эта речь. В итоге мне удалось выпросить три страховочных пояса – и ничего больше. В дверь заглянул Искандер.
– Проходи, – сказал главный. – Благодари судьбу. Если б такой сменщик остался насовсем, то не быть бы тебе начальником партии. За два года работы ты не задал мне и трети вопросов, заданных им сейчас, и не высказал ни одного дельного предложения.
