– Почему не послать телеграмму? Или позвони.
– Телеграмму? Позвони? Ой Господи! Правда. Но теперь уже нельзя, – вздохнул лорд Эмсворт. – Завтра у Вероники день рождения, а я не купил ей подарок. Гермиона требует, чтобы я поехал и купил.
Что-то сверкнуло. Это был монокль, выпавший из глаза.
– Ох ты! – воскликнул Фредди. – И верно! Спасибо, что напомнил. Вот что, отец, можно тебя попросить?
– А, что?
– Что ты собирался ей купить?
– Твоя тетя сказала – часики.
– Это хорошо. Зайди к ювелиру на Бонд-стрит, фирма «Эспиналь». У них часов сколько хочешь. И скажи: Ф. Трипвуд поручил тебе вести дела за него. Я отдавал в чистку ожерелье, Агги просила, и еще купи кулон для Ви. Ты следишь за мыслью?
– Нет, – отвечал лорд Эмсворт.
– Так следи. Это очень просто. Кулон – для Ви, ожерелье – для Агги. Ожерелье надо послать в отель «Риги», Париж, на ее имя…
– На чье?
– Агги!
– Кто это? – с неназойливым любопытством поинтересовался граф.
– Ну-ну, отец! Ты ли это? Агги – моя жена.
– Я думал, она Франсис.
– Нет, Ниагара.
– Какое странное имя! Это город в Америке?
– Не столько город, сколько водопад.
– А я думал, город.
– Тебя обманули. Давай вернемся к делу. Ожерелье надо послать моей жене в Париж, а кулон привезти сюда, нашей девочке.
Лорд Эмсворт заинтересовался снова.
– У тебя девочка? – спросил он. – А сколько ей лет? Как ее зовут? На кого она похожа, на тебя? – прибавил он, ощутив острую жалость к злосчастной малютке.
– Я имел в виду Веронику, – объяснил Фредди. – Платить не надо, я заплатил. Все ясно?
– Конечно!
– Повтори, пожалуйста.
– У них ожерелье и кулон.
– Только не спутай!
– Я никогда ничего не путаю. Кулон послать Франсис… или скорее наоборот. А вот скажи мне, почему ты зовешь Франсис Ниагарой?
– Потому что ее зовут Ниагарой, и не иначе.
– Что – не иначе?
– Зовут.
– А ты сказал, не зовут. Она взяла дочку в Париж?
Фредди вынул голубой платок и вытер лоб:
– Вот что, отец, давай все это оставим. Не ювелира, а имена, девочек…
– Мне очень нравится имя Франсис.
– И мне. Музыкальное такое. Но давай оставим, а? Обоим легче будет.
Лорд Эмсворт издал радостный крик:
– Чикаго!
– Что?
– Не Ниагара, а Чикаго. В Америке есть такой город.
– Да, вроде был. А как тут у вас дела? – спросил Фредди, решив сменить тему раньше, чем отец спросит, почему дочку назвали Индианой.
Лорд Эмсворт подумал. Рацион Императрицы… нет, не то. У сына не хватает глубины. Наконец он припомнил:
– Твой дядя Эгберт очень ругается.
– Почему?
– Садовники гонялись за Ви.
Фредди удивился, мало того – он был шокирован. Конечно, его кузина очень привлекательна, но он надеялся, что британский садовник лучше владеет собой.
– Гонялись? Садовники? Что, шайка?
– Нет, не все, какой-то один. Я не понял, но он не садовник, а влюблен в твою кузину Пруденс.
– Что?!
Фредди схватился за перильца свинарника; монокль куда-то улетел.
– Так Эгберт сказал. Странно… Гонялся бы тогда за ней. Вероника побежала к Гермионе, та вышла к нему, а он ей дал записку и полкроны. Этого я тоже не понимаю, – признался лорд Эмсворт. – У Гермионы куча денег.
– Прости, отец, – выговорил Фредди, – мне надо подумать.
Он медленно пошел по дорожке и довольно скоро увидел одну из тех скамеек, которые стоят то там, то сям в сельских усадьбах. Для человека с таким бременем скамейка – ничто, и он бы прошел мимо, если бы на ней не сидела Вероника. Когда он к ней приближался, надрывный всхлип рассек воздух, и он увидел, что кузина рыдает. Только это одно и могло увести его мысли от Листера. Он был не из тех, кто оставит деву в беде.
