– Секундочку! – проблеял он умоляюще. – Погодите, не лезьте на стену. Я сейчас все объясню.
Чувства мистера Кибла нашли выход в сардоническом кряхтенье.
– Объяснишь?
– Ну да. Просто я не с того конца начал. Нельзя было так, сразу. Дело в том, дядя Джо, что у меня есть план. Честное слово, если вы минутку подождете с апоплексией, – сказал Фредди, в некоторой тревоге рассматривая своего кипящего родственника, – я смогу вас выручить. Честное слово. Я просто подумал: если, по-вашему, план этот стоит тысячи, так вы ее, может быть, мне отстегнете? Я готов прямо все выложить и довериться вашей честности, если вы решите, что оно того стоит.
– Тысяча фунтов!
– Круглая, очень удобная сумма, – вкрадчиво намекнул Фредди.
– А зачем тебе, – спросил мистер Кибл, несколько оправившись, – нужна тысяча фунтов?
– Если на то пошло, так кому ж она не нужна? – возразил Фредди. – Но я готов открыть вам особую причину, почему она мне нужна как раз сегодня утром – поклянитесь только, что папаше – ни гугу.
– Если ты таким образом даешь мне понять, что не хочешь, чтобы я повторил твоему отцу сказанное тобой конфиденциально, уверяю тебя, мне ничего подобного и в голову бы не пришло.
Фредди растерянно заморгал. Быстротой соображения он не отличался.
– Я что-то не разберу, – признался он. – Так вы ему скажете или нет?
– Не скажу.
– Молодец, дядя Джо, – произнес Фредди с облегчением. – Свой человек! Я всегда говорил. Так слушайте: вы знаете, какая буча была из-за того, что я проиграл на скачках?
– Знаю.
– Между нами говоря, я спустил пять сотен. И хочу задать вам один простой вопрос. Почему я их спустил?
– Потому что ты молокосос и последний осел.
– Ну да, – согласился Фредди после некоторого раздумья. – Конечно, можно сформулировать и так. Но почему я был ослом?
– Боже ты мой! – не выдержал мистер Кибл. – Я же не специалист по психоанализу!
– Да в конечном счете проигрался я потому, что был не с той стороны забора. На лошадей только дураки ставят. А выигрывают одни букмекеры, и, если вы дадите мне тысячу, я стану букмекером. Мой приятель по Оксфорду работает у букмекера, и меня тоже возьмут, если я внесу тысячу фунтов. Но я должен им ответить побыстрее, не то они найдут другого. Вы понятия не имеете, какая из-за таких мест конкуренция.
Мистер Кибл, который все это время пытался вставить слово, наконец умудрился это сделать.
– И ты серьезно думаешь, что я… Но какой смысл тратить время на пустые разговоры? Мне неоткуда взять названную тобой сумму. А было бы, – тоскливо произнес мистер Кибл. – А было бы… – И взгляд его скользнул по письму на бюро, письму, которое начиналось словами «Милая Филлис» и на этом кончалось.
Фредди одарил его взглядом, полным сердечного сочувствия.
– Я же знаю, в каком вы положении, дядя Джо. И чертовски вас жалею. То есть тетя Констанция и все прочее.
– Что! – Как мистера Кибла по временам ни угнетало его финансовое положение, прежде он хотя бы находил утешение в мысли, что это тайна, известная только ему и его жене. – О чем ты говоришь?
– Ну, я знаю, что тетя Констанция присматривает за дублонами и проверяет, как они тратятся. И по-моему, стыд и позор, что она не желает помочь старушке Филлис. Девочке, – сказал Фредди, – которая мне всегда нравилась. Стыд и позор. Почему ей нельзя было выйти хоть за Джексона? Любовь же – все-таки любовь! – сказал Фредди, для которого это было больным местом.
