Полуночная охотница - страница 18

По легенде члены семьи Анкастер не могли носить изумруд, так как он считался одним из камней дьявола. Гранат, изумруд, янтарь. Испокон веков они считались грешными камнями, и их не могли носить такие семьи, как Анкастер. Но тогда, почему он на пальце Фредерика, ведь это точно изумруд? Погружаясь в эти мысли, я даже не замечаю, как ко мне подкрадываются сзади.

– Увидела что-то интересное? – раздаётся голос Вильяма прямо возле моего уха.

Я делаю вид, будто испугалась и слегка подпрыгиваю на месте, он улыбается своей коварной улыбкой. Ведь он, скорее всего, уверен, что смог незаметно ко мне подкрасться и напугать. Только вот Вильям не Дариан, и его шаги слышны за километр. Они не столь плавны, чтобы я не смогла их услышать или предвидеть его дальнейшие действия.

– Вильям, кто учил вас подкрадываться к дамам? – спрашиваю я, испустив испуганный выдох.

– Прошу извинить, но вы слишком были увлечены картиной моего прадеда, что даже не заметили мой приход, – произносит он, слегка улыбаясь.

Закатив глаза, я разворачиваюсь обратно. Ага, ну конечно, не услышала. Решив воспользоваться присутствием Вильяма, я спрашиваю его об изумруде:

– Изумруд – один из трёх камней дьявола. Вашей семье запрещено его носить, так как вы католики. Но я сейчас наблюдаю этот камень на пальце вашего предка, и было бы интересно узнать, как давно вы перешли на сторону Дьявола? – Вильям сначала смотрит на картину, потом на меня, и вид у него такой, будто он только сейчас заметил, что камень изумрудный.

Он слегка хмурит брови и, подойдя поближе, рассматривает перстень в виде головы змеи.

– Он не изумрудный, а сапфировый Селения, вы не можете различать цвета? – он смеётся надо мной.

Я снова смотрю на перстень, и он точно изумрудный. Либо он издевается надо мной, либо не видит настоящего цвета. Обернувшись, смотрю на растерявшегося Вильяма и понимаю, что он не издевается. Он правда видит и думает, что перстень сапфировый. Скорее всего, картину заколдовали, я слышала о таком раньше, на нас она не действует, как и на некоторых магических существ, кроме людей, поэтому Вильям и не видит настоящего цвета. Сообщать ему об этом я не собираюсь. Нужно сначала узнать, почему настоящий цвет скрыли, и, главное, для чего, пока нужно держать это в секрете.

Я снова смотрю на Вильяма и улыбаюсь.

– Я всего лишь хотела подшутить над вами и посмотреть на вашу реакцию, Ваше Величество, – я так часто вру, что это вошло у меня в привычку.

– Скажу так: сначала вы шокировали меня. Я тысячу раз видел все картины, которые находятся на этих стенах, и ни разу не замечал изумруда или других камней дьявола. – признаётся он, всё ещё улыбаясь.

Внезапно вспомнив, что он недавно хотел поговорить с его братцем-мерзавцем, я спрашиваю:

– О чём вы хотели поговорить со своим братом?

В мгновение ока его улыбка спадает, и теперь на меня смотрит кронпринц, и делает он это подозрительно. В его глазах читается недоверие и сомнение, что, по сути, показывает, что он не такой глупый, как я предполагала. Это в принципе хорошо, но также я понимаю, что не смогу пользоваться им, как я надеялась, потому что он мне не доверяет.

– А вы что делали в его покоях? – вопросом на вопрос, довольно умно, но раз он хочет откровенных и честных ответов, то они будут.

– Шпионила, – отвечаю я и улыбаюсь ещё шире.

Внезапно он вскидывает голову и начинает хохотать на весь зал. Я смотрю на него как на умалишённого, пока прибываю в недоумении. Чем я могла вызвать его смех? Я буквально только что призналась, что следила за его братом, а он ржёт, как конь.