Морриган машинально ее поправила, но, увлеченная, Саманья не услышала.
– Души не возвращались в прижизненные тела. А папа и другие бокоры, к которым после Кофи обращались родственники погибшего, и вовсе не могли отыскать души в мире теней.
– Может, в свои чертоги их забирала Дану? – предположила Морриган.
– Это… не такие люди. К тому же была и другая странность. Один бокор из самого Порт-о-Пренс[3] прикинулся человеком, которому требовалась помощь, чтобы присутствовать при ритуале Кофи. Он увидел очень странные веве и услышал не менее странные заклинания. Другие бы не поняли. Он – да.
– Поняли что?
– Души, которые его просили спасти, Кофи отдавал Барону Субботе. Самеди.
– Да, я знаю, – рассеянно отозвалась Морриган. Лоа, благодаря которому Клио осталась жива. Вернее, вернулась к жизни. – Темная история. Проведаю и его тоже.
– Я пойду вместе с тобой.
Морриган выгнула бровь. Не «можно ли мне…» или «я хочу пойти», а «я пойду».
– Я работаю одна.
Саманья развела тонкими руками цвета шоколада.
– Работай. Я не буду мешать. Но мне нужно… понять, – жрица вскинула подбородок. – Правда ли то, что о нем говорят. Что он… сумасшедший. Или, хуже того, злодей.
Что-то было в ее лице такое…
– Хорошо. Но сначала проведаем Векесу, раз он главный подозреваемый…
Саманья молча смотрела своими глубокими темными глазами.
– Ладно, – сдалась Морриган. – Не знаю, что за дело у тебя к этому Кофи… Заглянем сперва к нему.
Иногда казалось, что Пропасть – молодая женщина, меняющая маски, любящая яркие шоу и театральные представления. Переменчивая, вспыльчивая, страстная девушка со шлейфом духов с ароматом полыни. Та, что не любила тишину и спокойную музыку – только взволнованный гомон чужих голосов. Та, что любила танцевать по ночам и просыпалась только к полудню.
Морриган никогда, наверное, не надоест за ней наблюдать.
По подвесному мосту шел колдун в плаще, сотканном из теней, с венцом в виде обнимающих голову, лишенных плоти скелетоподобных рук. Незнакомец мимолетно улыбнулся – зубы у него были заточены как клыки. Им встретился молодой паренек, оседлавший похожую на грифона птицу, и старая женщина верхом на химере. Девушка с гладко зачесанными в высокий хвост черными волосами вела на цепочке вместо поводка грациозную пантеру с лоснящейся черной шкурой.
Подойдя к нужному дому, Морриган поднесла осколок истины к глазам, чтобы расплести печать на двери… Но ее там не оказалось. Хмурясь, толкнула дверь. Та легко отворилась.
Кофи оказался не таким старым, каким представляла его Морриган. Да, в темных волосах уже пробивалась седина, а лицо избороздили морщины, но стариком его язык не поворачивался назвать. Бокор сидел в кресле, подпирая голову обеими руками.
– Саманья? – ахнул он, порывисто поднимаясь. – Как… Что ты?.. Я думал, никогда не увижу ни тебя, ни твоего отца.
Значит, с семьей Ямара они знакомы лично. По реакции Ганджу и его дочери этого следовало ожидать.
– Я не собиралась приходить, но… – Саманья покачала головой. – Я должна была сделать это раньше. Намного раньше. Но боялась… боялась услышать ответ.
– Ответ?
Саманья шагнула вперед, вгляделась в лицо бокора.
– Я так долго вас защищала! Перед теми, кто, как я думала, вас оболгал. Перед родным отцом! Когда он объяснил, из-за чего ваша дружба распалась… я не поверила. Не могла это… осознать. Да, я должна была прийти к вам раньше, и мне жаль, что я этого не сделала. Но кажется, я и сама в конце концов потеряла веру. Скажите мне, что я ошиблась. Скажите, что все эти слухи о вас – вранье. Скажите!
