Никогда я не умела принимать комплименты, не могла адекватно реагировать на повышенный мужской интерес. Нет, я не синий чулок и не комплексующая девица, просто неуютно себя чувствую под пристальными мужскими взглядами. А этот, как на зло, глазищами чёрными нет-нет, да сверкнёт в мою сторону, а во взгляде жадный интерес и неприкрытое внимание. Так, наверное, голодные люди смотрят на шикарно накрытый стол.
Тьфу, вот это ассоциации в моей голове рождаются.
— Значит, “Полиграфсервис”, — замечает как бы между прочим, выворачивая руль влево и встраиваясь в плотный ряд спешащих в центр машин. — Туда нужно документы отвезти? Прямо в их офис, да?
— Да… очень важное дело. Очень тороплюсь.
Я не собираюсь рассказывать незнакомому мужчине, какие именно у меня там дела — это его не касается, но и отмалчиваться невежливо. Всё-таки он помог мне, этого нельзя отрицать.
— Интересно-интересно. — Он бросает на меня быстрый взгляд, а мне почему-то кажется, что он снова сейчас рассмеётся.
Знать бы ещё, что именно его настолько сильно веселит.
Устраиваюсь в мягком кожаном кресле удобнее, а обивка слегка скрипит и пахнет почему-то солнцем. Отворачиваюсь к окну и пытаюсь не думать о том, что еду в одной машине с совершенно посторонним мужчиной, который своими действиями ставит мой привычный тихий и устоявшийся мир с ног на голову. Вдруг он действительно сумасшедший маньяк и сейчас завезёт меня в лесопарк и там, изнасилуя, оставит?
Чёрт, что со мной? Никогда я такой подозрительной не была, а тут прямо страхи-ужасы в голову лезут, не отогнать.
— Всё-таки хорошо, что ты прыгнула именно под мои колёса, — отвлекает от размышлений, а я резко оборачиваюсь, чтобы встретиться с насмешливым взглядом чёрных глаз.
— Никуда я не бросалась! — задыхаюсь от возмущения. — Я просто задумалась!
— Ладно, пусть так… но дела это не меняет, — отмахивается от моих пояснений, словно всё для себя давно решил. — Ты ведь вчера сбежала, а я жуть как люблю такие сложности. Сама же провоцируешь меня, между прочим.
Чего-чего? Провоцирую? С чего бы это? Что вообще творится в голове у этого мужчины?
— Я не знаю, что ты там себе нафантазировал, но я действительно не хотела и не хочу с тобой знакомиться. Неужели это настолько трудно понять?
— Вовсе не трудно, — кивает и, помолчав немного, добавляет: — но неужели ты сама не понимаешь, что чем больше от меня убегаешь и сопротивляешься, тем сильнее мне хочется тебя догнать?
“Ну, погоди!” какое-то.
— Я уже говорила, но повторю вновь: ты маньяк. А иначе я не знаю как объяснить такую болезненную настойчивость. Не удивлюсь, если на стене твоего подвала висят в рядок трофейные головы всех тех, кого ты в итоге догнал.
Он молчит, слегка улыбаясь, непробиваемый. Я впервые встречаю настолько твердолобого мужчину, который не понимает никаких слов. Прёт буром, напролом.
— Маньяк-маньяк, ты даже ещё не представляешь, до какой степени я маньяк.
— Если не возражаешь, даже не стану представлять. Своих проблем хватает, ещё голову всякой ерундой забивать.
Я не знаю, почему мне настолько сильно хочется сопротивляться его вниманию. Это какая-то игра, правил которой я не понимаю, но она заводит меня. Что бы он ни говорил, мне хочется спорить, сопротивляться… странно это очень, но ничего с собой поделать не могу.
Он молчит, кажется, переключив всё своё внимание на дорогу, что стелется асфальтовой лентой перед лобовым стеклом, а я краем глаза смотрю на него. Мне бы с гордым видом отвернуться, но ведь смотрю, будто бы мой взгляд сам собой приклеивается к нему, примагничивается.
