В день Х в квартиру врывается какая-то Людочка, снося Макса и хватая маму за руку.
- Ну что ты сидишь, Дарья?! – на высоких децибелах звенит Людочка. – Столько дел! Столько дел! А ты приклеилась к кухне! О! Это Марина?! Красавица! Будет, после моей работы!
Схватив и меня, этот ураган тащит нас в гостиную, запретив мужчинам заходить. Следом за монстром с расчёсками приезжают тётя Маша с Тимуром и бабушка Люда. Пока Маша восхищается малышами, тиская то одного, то другого, бабушка, как всегда, брызжет ядом в сторону Макса и его, некстати, прилетевшего сына. У неё всегда был дерьмовый характер, наверное, и четыре мужа сбежали, не выдержав прессинга с её стороны. Но Макс уверенно держит оборону, переводя её колкости в шутку. Через час водитель привозит бабушку Веру, чем усиливает противостояние Макса против яда. Бабушки не терпят друг друга, поэтому баба Вера приняла Макса на зло бабе Люде и осталась полноценным членом нашей большой, дружной семейки.
Спустя четыре часа мучений, выползаю на кухню, держа себя прямо на десятисантиметровых шпильках. Не люблю возвышенную обувь, и ноги мои её не любят. Джей расплывается, как чеширский кот, Макс подскакивает к идущей за мной маме, окутывая её руками и горячо шепча на ухо очередные пошлости, а бабушкам достаточно сказать “Фас!”, и на кухне начнутся бои старушек с выдиранием волос и выцарапыванием глаз. Машу, Алю и детей на кухне не нахожу. Из этого делаю вывод, что они сбежали от бабкиных перепалок в детскую.
По заведённой традиции, Максим надевает маме новое колье и браслет с серьгами, безумно дорогие агаты и бриллианты. Смотрю и снова завидую его заботе. Завидовать долго не дали. Джейк берёт со стола коробочку и достаёт широкую полоску на шею в виде сетки с бриллиантами, серьги – гвоздики, и такой же широкий браслет. Лопните мои глаза! С таким гарнитуром свалю всех наповал!
На ужине мы становимся звёздами вечера. К нам подходят, здороваются, знакомятся. Нескончаемые вспышки камер, попытки прессы задавать тупые вопросы. Два американских дракона не выпускают нас из рук, высокомерно улыбаясь и одаривая окружающих мужчин испепеляющими взглядами. Сейчас больше всего выделяется их сходство, они всем видом кричат: “Моё! Не приближайся!”.
- И так всегда? – интересуюсь у мамы.
- Да. Я уже привыкла, - машет обречённо рукой. – Лучше так, чем как вон тот шелудивый пёс, - взглядом указывает на щуплого мужика лет пятидесяти. – Он сейчас балласт скинет и с какой-нибудь официанткой зажиматься пойдёт.
Из любопытства слежу за этой парочкой. Мама оказывается права. Доведя супругу до стола с закусками, оставляет её в компании нескольких сплетниц и еды, а сам хватает молодую официанточку, зазывно улыбающуюся каждому мужику в этом зале.
- Надеюсь, дальше не пойдёшь за ними следить? - смеясь, спрашивает Джейк.
- Нет, - отрицательно качаю головой. – Я за тобой буду следить, чтобы тебя тоже какая-нибудь девица не утащила.
- Единственная девица, с которой я готов утащиться, это ты, - обнимает, притягивая к себе и оставляя скользящий поцелуй на губах.
Осматриваю яркую толпу и натыкаюсь на силиконовую бабу с блондинистыми волосами, испортившую недавно нам ужин в ресторане. Она посасывает вино в компании нескольких мужчин.
- Джейк, а эта дрянь что здесь делает? – указываю на неё.
- Расслабься, малыш. Она работает.
- Что значит работает? – удивлённо изгибаю бровь.
