– Как же его сгубить, если он с ранами страшными ходит?
– Секрет есть.
– Не томи!
– Оружие должно освятить. От такого удара тварь одержимая в теле Андрейки не задержится. И тело дух испустит, как и должно. А колдун этот древний снова вернётся в преисподнюю, где ему самое место.
– И кто нам это оружие освятит? Священник-то наш – дружок этого чародея.
– А и правда. Дружок. Отчего же так? Священник же. Али Всевышний его не защитил от морока дьявольского?
– А что тебе тут дивного? Коли самого Царя околдовал, то и простого священника может. Государя нашего оберегают святые отцы, не чета вашему плюгавому.
– Сумневаюсь я, – подал голос один из уважаемых мужчин, что собрались в этом помещении.
– Чего ты сумневаешься-то?
– Если он такой могущественный чародей, то кто мы против него?
– Мы – верные рабы Господа нашего Иисуса Христа! – торжественно произнёс гость столичный. – И на дело наше мы благословлены самим Патриархом.
– Неужто Сильвестр решился?!
– Мы благословлены Патриархом! – раздражённо возразил гость. – А не этим вором, что разбойным делом при Государе устроился. Настоящий же Патриарх наш сидит в Царьграде и держит верность святым заветам старины. Монастыри не рушит. Земли их не отбирает. Монахам, что за нас молятся, беды не плодит.
– Опасные слова говоришь. Могут за такие и голову снять.
– Жизнь отдать ради спасения души – благое дело…
1555 год, 5 сентября, вотчина Андрея на реке Шат
Марфа вздрогнула, когда услышала, что прибыл гонец из Тулы. Но медлить не стала и распорядилась его позвать сразу же. Когда же он вошёл, молодая женщина была мертвенно бледна, ожидая печальных новостей. Ведь Божий суд – опасное дело. Не каждый может его выиграть, даже славно владея клинком. Масса ведь нюансов, и воля случая в таких вещах доминирует. Иначе бы Давид в своё время не победил Голиафа…
Итак – гонец.
Он вошёл. Поклонился. И вручил письмо.
– От кого оно?
– От супруга вашего. Он Государем назначен воеводой Тулы.
– Значит, судебный поединок он выиграл?
– Без всякого сомнения!
Марфа улыбнулась, а бледность с неё сошла. Настолько быстро и явственно, что окружающие занервничали.
Вот она сидела словно живой труп. Никаких эмоций. Холодный, лишённый эмоций и жизни взгляд. И лицо как у мертвеца. Секунды три спустя перед ними находилась уже живая женщина. Да несколько бледная, но живая.
Эти особенности Марфы многие из подчинённых замечали уже не первый раз. Никто не сомневался – живая она, живая. Вон и дитё родила, а потом и второе. Мертвецы на это не способны. И вскармливала. Да и повседневно кушает еду, а потом избавляется от продуктов питания[1].
Однако эта странность… иногда в моменты тревоги она словно умирала или оказывалась при смерти. Это пугало и завораживало. Видимо, вселение не прошло без последствий и контроль над телом новой личности был установлен неполный либо с нюансами. Окружающим это постоянно напоминало, что они имеют дело не с простой женщиной, а с древней владетельной княгиней, супругой князя-чародея, что была воскрешена вместе с мужем для защиты Руси.
Марфа же, то есть Алиса, о том тоже ведала. И с мужем не раз говорила, у которого наблюдался такой же эффект. Странный эффект. Они прекрасно владели телом, уверенно управляли им. И выжимали из себя намного больше, чем иные. В том числе и потому, что легко переносили боль или дискомфорт. Однако в моменты потрясений или перегрузок могли терять частично или полностью контроль над телом. На время.
