В такие моменты думается, что ты сделала хоть какой-то вклад в место, из которого ты всё равно уйдёшь.
— Фух, — выдохнул следователь. Уперев руки в бока, он окинул взглядом стеллажи. — Закончили, наконец, — и посмотрел на время.
— Ага, сколько?
Честно говоря, я выдохлась. Тело ломило. Хотелось спать.
— Шесть. Можешь собираться и идти домой, Соболева.
— А вы? Тоже домой?
— Не-а, мне ещё нужно пронумеровать дела, так что я останусь. Поработаю.
— Может, я помогу? Быстрее будет, — пожав плечами, робко глянула в карие глаза.
— О-о, — протянул Гайдаров. — На сегодня достаточно. Иди домой, тебя наверняка ждут родственники, парень, друзья. Жизнь кипит полным ходом! Так что нечего тут торчать до самого конца.
— Мне это интересно.
— Что именно? Проторчать в отделе до ночи?
— Дела интересны. Профессия следователя.
Тимур Сергеевич сложил стремянку и всунул её между стеллажами.
— А что ты о ней знаешь? О профессии. Прежде всего, чтобы точно понимать, что тебе предстоит, нужно прочувствовать себя в этой стезе. Когда ты помощница, всё равно до конца всё станет понятно, — отряхнув руки, мужчина расправил рукава рубашки. До этого он закатывал их, чтобы было удобнее работать. — Только когда будешь работать, осознаешь, как это трудно.
Меня всю передёрнуло. Внутри закипела кровь, промчав по венам.
— Но вы же работаете как-то.
— Я мужчина. Мне легче.
— И что с того, что вы мужчина? Бывают женщины, которые сильнее мужчин.
— Соболева, тогда нужно решить, — Гайдаров приблизился вплотную и наклонился к моему лицу, — что для тебя важнее: действительно работать или мериться с мужчинами яйцами, которых у женщин как не было, так и нет.
Сердце пропустило удар от его близости. Кончик носа Тимура чуть ли не касался моего. Шумное дыхание будоражило меня изнутри.
— Я вообще не об этом. Вы заговорили о том, что женщина априори слабее, но я так не считаю. У женщин нет яиц, как вы говорите. У нас есть характер. Как и у мужчин. Я не собираюсь ни с кем ничем мериться. Но за себя постоять могу и готова, — не задумываясь, я ткнула пальцем в вздымающуюся грудь.
Это прикосновение кольнуло следователя, будто удар тока. Он отшатнулся от меня всего на миг, а затем приблизился снова. Зрачки мигом расширились в карих глазах.
Потянувшись ко мне, Гайдаров заправил выбившуюся прядь за ушко.
— Да, женщина априори слабее, — выдал Тимур Сергеевич хрипло. — Знаешь, почему? — зацепив другую прядь, мужчина провёл по всей длине волос до кончиков и, опустив взгляд на мою грудь, неожиданно притянул к себе, крепко схватив за талию.
— Н-нет, — пискнула я, растерявшись.
— Потому что даже если я тебе не нравлюсь, сейчас ты ждёшь от меня следующего шага с замиранием сердца, дыхания, души и всего прочего, — мужские губы накрыла ухмылка. — Когда вы, женщины, ощущаете мужскую силу, вы уже знаете, что этой силе нужно подчиняться. Это заложено природой.
— Д-да бред какой-то! — попытавшись оттолкнуть Гайдарова, я только ещё больше затянула себя в тиски.
Крепкая рука сильнее обвила талию. Другая кончиками пальцев прошлась по шее и ладонью накрыла краснеющую щёку.
— Почему бред? Разве я не прав?
Горячее дыхание опалило лицо. От тела следователя в прямом смысле исходил жар. Как только он не задымился? Вот уж не знаю. Никогда не видела, чтобы человек прям весь пылал.
— Ну, скажи, Насть, — вкрадчиво понизил голос. Почти шепнул.
По коже прошлась стайка мурашек. Что за чёрт? Я ведь знаю, что он ко мне ничего тёплого не испытывает! Да и я не особо-то прониклась этим нагловатым мужчиной! Тогда в чём дело? Почему и правда замираю, глядя в его глаза? Не тону в них, конечно, но сердце стучит как бешеное.
