Его посуровевший тон заставил её опустить взгляд и промолчать, будто она искренне раскаивалась в своём поступке.
Вот оно, снова. Невиннейший ангел, жертва лихих обстоятельств.
Но в чате всплыло то самое сообщение, и все иллюзии мигом померкли.
— Бог с ним, — подвёл черту он. — К делу. Расскажи-ка мне, Александра, что за редакционное задание ты выполняла вот тут.
Он сунул ей планшет с развёрнутой на весь экран фотографией. Его гостья опустила взгляд на снимок, и её глаза расширились от ужаса.
— Ты не подумай, что я не впечатлён, — Давид усмехнулся. — Но на работу журналистки это мало походит.
12. Глава 12
Вся кровь отлила от моего лица, и на мгновение даже почудилось, что у меня голова закружилась.
С треклятого планшета на меня смотрела… я. Яркий макияж, рискованно короткая юбка и туфли на болезненно высоких шпильках.
Я была на задании. В прошлом году. Получила наводку и, окрылённая успехами Жанны Смеховой, к тому времени собравшей на своём блоге внушительную аудиторию жаждавших эксклюзивов читателей, вышла, так сказать, на охоту.
Ничего в том ночном клубе эдакого не было. Но там были девчонки, с которыми поговорить по душам мне удалось бы, лишь прикинувшись одной из них — любительницей ночных развлечений. Верная Светка меня тогда подстраховывала.
Но на фото… боже. На фото всё это выглядело очень многозначительно. Даже фантазию не пришлось бы напрягать. В компанию стриптизёрш и клубных ночных мотыльков я вписалась как своя.
Разумовский молчал. Моей реакцией он сполна насладился. Теперь дожидался моего ответа.
— Послушайте…
— Не пойми неправильно, тело у тебя, конечно, что надо, — внезапно вклинился он, возвращая планшет в своё владение. — Тут, как говорится, нужно сразу руки на стол, чтобы ненароком не воздать ему должное, но… ай-яй-яй, котёночек. Как же так?
Он открыто надо мной издевался. Низкий голос пропитан сарказмом. Вёл себя так, будто на двести процентов знал, что возразить мне, в общем-то, нечего.
— Это… я… это не то, что вы… господи…
Я предсказуемо не смогла защититься. Мне требовалось время, чтобы правильно всё сформулировать. Да я даже не знала, откуда начать, чтобы ненароком не выдать о себе что-нибудь важное.
— Это фото… оно вырвано из контекста.
— Да неужели? — он снова опустил взгляд на экран, а я боролась с безумным желанием закрыть экран ладонями или ещё лучше — удалить из планшета злосчастное фото.
— Это какое-то редакционное задание?
И он даже не ошибался!
— А почему вы произносите это таким издевательским тоном? — вспылила вдруг я. — Почему вам такое предположение кажется недопустимым?
Разумовский перевёл на меня задумчивый взгляд:
— Потому что слишком уж много вокруг тебя невероятного, странного и необычного, котёночек.
— Да прекратите вы меня так называть! — я стукнула кулаком по столешнице.
Вот оно, опять. Мои нервы взвинтились слишком сильно, чтобы даже пытаться перенаправить энергию в конструктивное русло. Эмоциям требовался выход.
— А как предпочтёшь? — Разумовского моя вспышка гнева совсем не смутила. — Дикой кошкой? Ночной бабочкой?
Ну и скотина…
Я медленно опустила руки на стол и приклеила ладони к столешнице, пытаясь себя «заземлить».
— Просто… послушайте. Это — ночной клуб. И я была на задании. Я… мне поручили написать о жизни тусовщиц. Они не шли на контакт. Ну вот вообще никак. Фыркали и отмахивались. Обзывали меня училкой.
— Училкой?
— Училкой, — сквозь зубы повторила я. — Я заявилась к ним в клуб в очках, длинной юбке и с волосами, скрученными в гульку. Я и подумать тогда не могла, что на их разговорчивость повлияет то, как я выгляжу.
