— Это ещё почему? — мои пальцы вцепились в клатч, который я с собой прихватила исключительно потому что о шёл комплектом к платью, которое был на мне в вечер моей провалившейся миссии.
— Потому что ты продолжаешь игнорировать зеркало? — предположил Разумовский.
Он едва заметно вздохнул, взглянул на часы, развернулся и пошагал к выходу.
— Шевелись, Александра. Нам нужно успеть заскочить в одно место перед мероприятием.
Я без особого энтузиазма посеменила следом за ним. Расспрашивать толку не было. Знала же, что не ответит.
Потому что если бы всё же ответил, я почти наверняка упёрлась бы рогом и ни за что не пошла туда, куда он меня притащил.
Добравшись до центра, наше авто свернуло на один из ярко освещённых проспектов и затормозило рядом с громадной помпезной витриной — в витрине сплошь манекены.
Ну уж нет.
— Послушайте, — я обернулась к сидевшему рядом спутнику, от которого всю дорогу старалась отсесть подальше, натурально вжимаясь в угол шикарного кожаного салона, — я туда не пойду.
Разумовский скосил на меня взгляд:
— Предлагаешь силой тебя вытаскивать?
И я почти собиралась заявить, что он не посмеет, но успела прикусить свой длинный язык. Это Разумовский-то не посмеет? Ха! Не ври себе, Саша. Самообман — дорогущее удовольствие, и ты его себе позволить не сможешь.
Я покорно вылезла из авто и нырнула в прохладные недра элитного бутика.
Разумовский безо всяких церемоний, объяснений и представлений сдал меня на руки паре элегантных девиц, почти близняшек в одинаково строгих серо-синих платьях:
— Сделайте с этим что-нибудь, — он посмотрел на часы. — У нас полчаса. От силы.
Девицы окинули меня оценивающим взглядом:
— Крой? Цвет? Бренд?
Я раскрыла было рот, но меня никто и не спрашивал.
— На ваше усмотрение, — бросил Разумовский, однако после едва заметной паузы, за которую успел бросить на меня взгляд, добавил. — Красное.
Девицы кивнули и, выведя на свои утончённые лица образчик вежливой улыбки, предложили мне следовать за ними. Так я оказалась в примерочной.
Невероятно, но факт. За каких-нибудь четверть часа меня втиснули в приталенное алое платье с открытой спиной и узкими бретельками, на которых блестели камешки, природу которых я не взялась уточнять.
Платье выглядело и сидело роскошно.
Но я даже думать не хотела, сколько оно могло стоить. Особенно в паре с элегантными классическими туфлями на комфортно высокой шпильке.
Я вынырнула из-за ширмы, и девицы воззрились на какого-то чёрта оккупировавшего диван в ожидании моего появления Разумовского. Им требовался его вердикт.
Я застыла у ширмы, чувствуя себя коровой на ярмарке. Будто меня покупателю презентовали.
Только бы он не заявил, что этот наряд совершенно ему не подходит и нужно втискиваться во что-нибудь новое…
Разумовский поднял взгляд от экрана телефона, в котором что-то, очевидно, читал. Что-то, заставившее его основательно хмуриться.
Ничего на его лице не изменилось. Эмоции с него как будто стёрлись.
Он только смотрел и смотрел. Ничего не говорил.
Стыдно признаться, но меня начинало нервировать это молчание. Пальцы сами собой ухватились за края доходившего до середины бедра подола и принялись его немилосердно одёргивать.
Карий взгляд потемнел.
— Убери руки, — скомандовал он, даже не посмотрев мне в глаза.
Вздрогнув от угрозы, читавшейся в его голосе, я подчинилась.
Девицы молчали, будто в статуи превратились.
Карий взгляд наконец соскользнул с моей фигуры и обратился к авторам моего преображения.
