Пончики. (Не)счастье для толстушки - страница 4
Шон как-то узнал про свою очередную любовницу, что та еще несколько лет назад сделала себе пластику губ и задницы, накачав и то, и другое силиконом. С искусственностью пятой точки еще как-то можно было смириться — в конце концов, бывали в жизни Шона О’Рори и такие времена, когда во время гона и вовсе резиновую бабу трахать приходилось! А вот губы… Стоило только подумать, что он страстно целовал мешки, наполненные какой-то левой химией, как накатывало отвращение — срочно хотелось пойти прополоскать рот.
А все статус! Все погоня за модой! В моде нынче стройняшки? Значит, рядом с каждым уважающим себя мужчиной должна быть стройняшка! И плевать, что на самом деле в глубине души этот самый отдельно взятый мужчина страстно желает совсем другого! Мечтает не о тощих коленках и выпирающих ребрах, по которым так и хотелось провести чем-нибудь звонким, словно железякой по батарее центрального отопления, а о чем-то… мягком. Чтобы не бояться стукнуться о выпирающую кость. И чтобы груди и половинки ягодиц — не как горошинки усушенные, а такие… Чтобы ух! Чтобы ухватить как следует можно было — помять, потискать, прижаться, ощущая нежность кожи и упругое сопротивление плоти… И чтобы вечером, дома, у телевизора можно было положить голову на колени своей жене и даже не думать, что хорошо бы прежде подушечку подсунуть, чтобы давным-давно травмированное в уличной драке ухо не отлежать…
На самом деле все было просто: именно такой — пухленькой, невысокой и смешливой — была мама Шона. Отец в жене души не чаял и совершенно неудивительно, что для маленького мальчика — их первенца, — именно такой «формат» стал лучшим, желанным, просто идеальным. Психологи говорили, что все мужчины выбирают себе в жены подобие своей же мамы. Насчет «всех» Шон разумно сомневался, но сам, сколько ни хороводился с модными стройняшками, а всерьез запал именно на милую пышечку! И вот теперь водил вокруг нее дурацкие хороводы под смешки родной сестрицы — той еще заразы!
Почему? Да как-то вдруг выяснилось, что Шон совершенно разучился «подкатывать» к дамам, как изволила изящно выразиться Барб. С тех пор, как он стал достаточно богат, подкатывали к нему, а не наоборот. И как раз с этими подкатывавшими все сразу было ясно: коктейльчик, пара походов в ресторан и приглашение отведать дорогого шампанского в собственном пентхаусе… Ну, для особо продвинутых к этому «боекомплекту» прибавлялась еще и пара походов в театр, а шампанское заменялось на предложение оценить качество редких гравюр. Все всё понимали, правила игры всем были известны. А тут Шон вдруг взял и забуксовал!
Он договорился с Барбарой, что та станет звонить, как только интересная ее старшему брату девица будет появляться в кондитерской. И она всегда делала это. Но то сам Шон никак не мог оторваться от работы, то девушка уходила слишком быстро — вот только что сидела расслабленно, явно наслаждаясь своими неизменными пончиками, но вдруг подхватывалась и куда-то стремительно убегала — словно солдат по зову полковой трубы, сыгравшей общий сбор.
А потом Барб как-то увидела ее на улице, с коляской… Ребенок…
После этого причины стремительных уходов стали яснее, но с остальным все осложнилось еще больше. Если есть ребенок — значит, вполне возможно, имеется и муж… Даже скорее всего имеется, потому что Шон и представить не мог дебила, который оставил бы такую, как эта. Разве только она вдова? Желать смерти некоему неизвестному мужчине было делом поганым, и все же Шон думал о таком раскладе… с надеждой.