Читать онлайн Этта Гут - Горячие вафли в сливочном соусе

Любопытство сгубило не только кошку! В этом Марика убедилась на собственном опыте после того, как коллега по новой работе Эшли Васс затащила ее в ночной клуб «анонимных сексоголиков». Назывался он, понятно, иначе, но Эшли предпочитала именовать это заведение именно так и, как оказалось, со знанием дела. Дело в том, что эта неугомонная и общительная девица до того, как стать баристой в кондитерской, в которой Марика некоторое время назад начала работать официанткой, трудилась как раз в том самом ночном заведении, где, по ее словам, пару на перепихон мог найти себе каждый и каждая.

Раньше разовый секс Марику не привлекал, но после уже второго по счету развода, который основательно поколебал в ней веру в любовь и в перспективы обрести счастье в долговременных отношениях, изменилось многое. Так что в итоге она решила, что все равно ничего не теряет, да и к началу течки действительно стоило что-то такое придумать.

Нет, понятно, что эти особые «волчьи дни» можно было провести и без партнера — современные подавители позволяли превратить их из невыносимых во вполне терпимые, но… зачем?

Почему самцам-оборотням можно просто пойти и потрахаться, а волчиц после такого чуть ли не шлюхами считать начинают? Почему мужик, размахивающий членом направо и налево — самец-молодец, а женщина — позор всего «слабого пола»? Почему для мужиков — «физиология требует», а «приличная» женщина «обязана хранить себя»?

Для кого?! Для очередного мудака с мотней между ног, который в силу непонятных обстоятельств считает себя властелином мира, даже если всю жизнь протирает жопой старый диван перед теликом?!

Да пошло оно все рогатому под хвост!

Короче говоря, сходить в клуб с новой приятельницей и подыскать там себе какого-нибудь симпатичного парня (не волка, а обязательно человека — ну их на хрен этих оборотней с их гормональными всплесками и инстинктами!), показалось делом полезным. Решилась на то, о чем давно мечталось, да второй муж, который оказался тем еще ревнивцем, не велел — покрасила волосы в огненно-рыжий. Ну и в остальном надо так же действовать. Без оглядки на всякое чужое мнение.

Сказано — сделано! В клуб Марика отправилась, еще и пребывая в отличном настроении. И ведь все действительно шло просто отлично, пока ей банальным образом не захотелось по малой нужде!

Она спросила Эшли, где искать туалет, но эта любительница поболтать уже слишком увлеклась смутным по смыслу спором с Беккой — барменшей клуба, с которой, очевидно, приятельствовала. В итоге Эшли лишь торопливо дотащила Марику до двери из главного зала, проорала, перекрикивая музыку, что-то вроде «прямо, налево и там сама найдешь» и умчалась обратно.

Ну и в итоге Марика забрела явно куда-то не туда — в отдаленный коридор с мягким, поглощающим шаги ковром на полу и плотно пригнанными дверями по сторонам, которые не позволяли слышать уже то, что творилось за ними.

Вот только одна из них оказалась приоткрыта — из нее падал тонкий луч света. И Марика… Тут Марика как раз и повела себя, будто та самая кошка, которую сгубило любопытство!

Скорее всего, потому, что из-за двери, будто бы специально, приглашающе, зазывно оставленной незапертой, так и несло густым ароматом разгоряченных самцов породы волков-оборотней, а в тот момент, когда Марика с ней поравнялась, до слуха долетел слишком хорошо знакомый звук: громкий шлепок (будто бы ремнем вытянули по влажной от страха и боли голой коже). А уж последовавший за ним тихий глухой стон и вовсе ввинтился куда-то в самое нутро — туда, где было странное место, которое все определяли одинаково: «под ложечкой».

Где она — эта самая ложечка — Марика понятия не имела, но точно знала, что у нее она не чайная и даже не десертная, а большая, столовая. И уж если под ней засосало, то всё. Сердце зайдется неровным перестуком, сразу пересохнет во рту, а ладони, наоборот, взмокнут.

Все и в этот раз произошло вот точно так же, а после… После Марика, вместо того, чтобы дать деру, зачем-то шагнула ближе и заглянула внутрь…

Мозг сразу срисовал открывшуюся картину: здоровенный молодой волк-оборотень лет тридцати, обряженный в полицейскую форму, явно со знанием дела порол другого столь же мощного и плечистого волчару, прикованного за руки к кольцам, вбитым в закрепленную на потолке балку.

Порол самым обычным ремнем для офисных брюк — узким, а потому особенно действенным. Уж кто-кто, а Марика знала: таким больнее.

Чем она выдала свое присутствие? Да Единый его знает! Но факт оставался фактом: молодой оборотень стремительно обернулся, поведя носом в сторону двери, и секунду спустя Марика уже оказалась внутри комнаты и затрепыхалась в его ручище, пытаясь отцепить чужие пальцы от своего горла.

— Тебе мама не говорила, что подглядывать нехорошо? А, — тут этот гребанный самец снова хищно повел носом, — вафелька ты мелкая, огонечек сладенький?

— Нечего оставлять дверь нараспашку, когда заняты… таким! — огрызнулась Марика и все-таки получила свободу — парень отпустил ее и теперь просто рассматривал, по-прежнему активно принюхиваясь.

А потом вдруг усмехнулся и отступил в сторону, с одной стороны отрезая путь к выходу, а с другой открывая Марике вид на второго волка. Он был по-прежнему прикован и сразу опустил голову, да еще и отвернулся. Оно и понятно: кому захотелось бы оказаться голым и свежевыпоротым перед посторонней женщиной?

Вообще было странно, что эти двое не скрыли лица под масками — в клубе-то все их носить были обязаны по правилам. Марика, кстати, перед походом сюда тоже спряталась под черным шелком. А вот эти не стали. Потому что никуда выходить из своего номера не собирались, а друг друга хорошо знали?..

Или дело было совсем в другом?..

Марика топталась на месте, не зная, куда деть взгляд. Смотреть на типа с ремнем в руке было неловко — совсем не хотелось сталкиваться с его будто бы испытующим взглядом. А на его прикованного приятеля и вовсе невозможно.

Вот только глаза сами, как намагниченные, вновь и вновь уставлялись именно на него: взгляд никак не хотел отлипать от его крепких ягодиц, покрытых вздувшимися после ударов красными полосами, еще и нанесенными крест-накрест — так, будто тот, который порол, нарочно стремился к диковатой в таком вот деле эстетике свежеподжаренных вафель.

Вроде тех, что были фирменным блюдом в той самой кондитерской, где Марике после того, как она развелась и ушла из мужниной квартиры, удалось найти работу.

Кстати, саму Марику он тоже «сладкой вафелькой» назвал, хотя на это «звание» сейчас куда вернее мог претендовать его приятель с поротой задницей.

— Хорошо, что ты пришла, огонечек. Нам как раз не хватало дамы, чтобы все стало по-настоящему правильно и вкусно. Дружище, ты ведь тоже хочешь, чтобы тебя наказала такая вот милая маленькая волчица?..

— Да... — после заметной паузы со вздохом выдавил из себя прикованный и переступил с ноги на ногу.

Этот охочий до подобных развлечений здоровяк был старше, но при этом его лучше всего могло бы охарактеризовать выражение «в расцвете лет» — волчий ирокез, сбегавший от коротко подстриженной шевелюры вниз вдоль спины, был густым, без единого седого волоска, а главное, теперь топорщился так, будто этот матерый волчара, любивший игры в боль и подчинение, сейчас был в ярости…

Ну, или до предела возбужден… И, судя по всему, только потому что теперь рядом с ним появилась женщина — молодая волчица-оборотень, аромат которой он не мог не ощущать... Остро захотелось убедиться в своих предположениях, но смущение не позволило. Так что Марика продолжила рассматривать его «тылы», которые тоже очень и очень впечатляли.

Волосы у этого оборотня были темнее, а кожа смуглее. Более светлыми, незагорелыми были только верхняя часть бедер и задница, которую Марика так и облизывала взглядом — оторваться не могла.

А ведь у парня еще имелись совершенно офигенная мускулистая спина и длиннющие стройные ноги — сильные, но не перекачанные, с узкими лодыжками и сухощавыми голенями. Просто-таки мечта, а не ноги. Любой манекенщик за такие родину бы продал и левую почку. А вот же этому мазохисту законченному достались!

Когда Марика впервые услышала о Теме, о том, что есть люди, способные от такого получать удовольствие и даже некий терапевтический эффект иметь, она только мысленно пальцем у виска покрутила. Хотя сказала ей об этом психолог.

Иви Зейн была хорошей знакомой первого мужа Марики — работала с ним в одной клинике. Как-то на корпоративе Марика с ней разговорилась по пьяни, самым дурацким образом пересказав этой, по сути, посторонней женщине, историю своего детства, а та, назвав ее «типичным травматиком», предложила пройти реабилитационный курс и пообещала сохранить все, что скажет ему «пациент», в тайне ото всех, включая мужа Марики — доктора Германа Стоуна.

Но Марика тогда, конечно, отказалась. Какие еще психологи? Какой в них смысл? Зачем они? Уж с собственными нервишками-то и так можно справиться — не лейкемия же, в конце концов, и не сердечная недостаточность какая-нибудь…

По крайней мере, Марика была уверена, что все именно так. И даже история со вторым замужеством это ее мнение не изменила. А вот засевшую в сердце по вине отца ненависть к самцам-оборотням укрепила изрядно.

Долбаный красавчик Бад — тот самый волк, из-за которого Марика потеряла голову, как последняя дура, и развелась с тихим, интеллигентным доктором Стоуном, после еще и сразу, очертя голову бросившись во второй брак, — собственным примером подтвердил: все самцы-оборотни, хоть и волки, но на самом деле козлы!

Эгоистичные, самовлюбленные, неспособные даже на минимальную эмпатию твари, охочие распускать руки по поводу и без, пользуясь тем, что женщины их физически слабее!

А всему виной долбаное «бьет — значит, любит», которое сидело в головах слишком у многих! Хороша любовь, когда приходится замазывать тоналкой синяки!

Сколько Марика, повзрослевшая и начавшая понимать, что происходящее в ее родной семье, между ее отцом и мамой — не есть норма, положила сил, чтобы объяснить это родительнице? Сколько раз бесилась, наблюдая, как мама, зачем-то упорно цеплявшаяся за свой брак, «понимала» супруга, а после прощала его?.. И каким же полным было счастье, когда она наконец-то собрала волю в кулак и подала на развод!

Как ни странно, последней каплей стала смерть кота. Себя вот мама бить позволяла, дочь пороть за любые провинности или даже подозрение в них — только на пользу, а тут…

Бедный полосатик тогда просто неаккуратно запрыгнул на супружескую кровать посреди ночи, разбудив отца, и он, взбешенный, схватил его и, несмотря на крики мамы, бил головой о что попало до тех пор, пока не забил до смерти.

Маме тогда тоже прилетело, но не это, а именно гибель животины вдруг открыла ей глаза. Кота она мужу простить не смогла и подала на развод, а когда тот попытался «вразумить» «задурившую бабу» привычным способом — кулаками, еще и заявление в полицию написала.

Отца арестовали, а после и осудили. И все в семье Марики с этих самых пор наладилось, все стало хорошо, правильно и спокойно!