И ведь это как раз с Марикой и произошло! Она сама лишила себя радости жизни. Она не смогла, не разрешила, просто не дала самой себе шанса глубоко, по-настоящему полюбить Германа… и после обвинила в том, что все в их семье не в порядке, не себя, а мужа!
Увлекшись перспективой какой-то там немыслимой яркости и напряжения чувств, она упала, раскинув руки, в роман с Бадом, который на фоне первого мужа выглядел таким брутальным и волевым, а на деле оказался копией отца! Даже внешне! Что уж говорить о замашках…
Единый бог! И ведь самое ужасное, самое мучительное и постыдное во всем этом было в том, что Марика пребывала в глубокой уверенности: разведясь с Германом, она сделала все правильно! Ни в чем не сомневалась до того самого момента, как стало кристально ясно: если первый брак был шагом из той ямы, в которую Марика невольно угодила из-за садиста-отца, то второй — с Бадом — был даже не шагом, а прыжком обратно, в самую середину зловонной клоаки. Прыжком, который Марика ко всему еще и сделала сама, добровольно!
Собравшись с моральными силами и дождавшись, когда заживут синяки на лице, и можно будет скрыть хотя бы факт избиения (просто потому, что остро не хотелось вовлекать в это Германа, который наверняка кинулся бы на защиту пусть и бывшей, но все же жены), Марика сходила на прием к Иви Зейн.
Говорили долго и о разном. И Марика опять (хоть на этот раз и была совершенно трезва) сама не заметила, как выболтала психологу все. Включая скрытые причины развода с Германом и свою тягу к сексуальным играм, несколько выходившим за рамки традиционных.
— Так ты тематик? — спросила с улыбкой Иви.
— Тематик? Что-то я… — Марика качнула головой. — Ты же раньше травматиком меня называла.
— Даже не знаешь, что такое Тема? — Иви так и произнесла это слово — будто бы оно было с большой буквы. — Тогда просто почитай об этом. Быть может, тебе новое знание окажется полезным, и ты найдешь в Теме то, что неосознанно ищешь в реальной жизни, при этом разумом категорически не приемля.
— Как это?
— Ну, например, бывает так, что человеку хочется получать или причинять боль, быть наказанным, униженным или, напротив, унижать и наказывать. Но при этом он не может допустить такое в реальной жизни. Тогда игра как раз и может стать решением проблемы. Это ни в коем случае не совет тебе лично, не руководство к действию. Просто я удивлена, что ты ничего раньше о Теме не знала… Что же до возможных причин возникновения тяги к жестким сексуальным играм уже у тебя, то тут все более или менее понятно. Ребенок, переживший в раннем возрасте насилие, уже став взрослым, вполне может считать такую жизнь даже нормой. Что-то в духе: «Меня били, наказывали ремнем и ничего страшного — вырос нормальным, и все у меня хорошо. Значит, метод действенный. Своих детей я буду воспитывать так же». Человек или волк, росший в семье, где нормой было бытовое насилие уже между родителями, может переносить эту ложную «норму» и на свою собственную семейную жизнь, — так или иначе, в том или ином виде искать в ней ту же жесткость, и рожденный ею накал страстей. Похоже?
Марика кивнула, отводя глаза. Говорить о прошлом было тяжело, а о настоящем и вовсе неподъемно.
— Что же до Темы… Просто знай, что ты такая — с желанием в постели поиграть в боль и принуждение — не одна. А Тема… Она и вне чисто сексуальных отношений помогает решать некоторые внутренние проблемы. Уж поверь мне — практикующему психологу с немалым опытом. Дело в том, что такие, как ты, травматики, которые на людях и даже наедине с собой отрицают значение пережитой ими травмы, на самом деле всегда неосознанно стремятся избавиться от давней боли. И для этого пытаются проживать ее раз за разом, но с другим исходом. Понимаешь? Так вот Тема в рамках оговоренной еще до начала всего игры как раз предоставляет такую возможность. Конечно, если удается найти опытного проводника в нее или просто разумного, психологически взрослого партнера со сходными интересами. А вот если травматику в реальной жизни на пути попадается кто-то вроде твоего охочего помахать кулаками мужа…
