Моя жизнь удалась. Единственное, что мне жаль оставлять на этом свете – это тебя и нашу любовь. Я не знаю, что ждёт меня после смерти. Но в райской обители и из тьмы преисподней я буду взывать к Господу, чтоб был милосерден к тебе. И я верю, что, дай Бог, не скоро, мы снова встретимся, чтобы больше никогда не расставаться. А теперь уходи, мой любимый супруг, и пришли ко мне старую Марту. Я чувствую приближение нового приступа.
Незадолго до рассвета Гертруда умерла. Её похоронили на песчаном холме, у только что выстроенной церкви. Много слёз было пролито на похоронах. Рыдали сыновья и дочери, неутешны были слуги, горевали о доброй госпоже даже угрюмые крестьяне, бывшие язычники. Только барон не проронил ни слова, ни слезинки. Однако, каждый, кто взглядывал в его застывшее лицо, в страхе спешил отвести глаза. Вернувшись с похорон, барон вошёл в свой кабинет и опустился в резное дубовое кресло и уставился в окно. Пред ним расстилался давно знакомый пейзаж: песчаная дорога, ведущая к его замку, вечерняя заря над лесистыми холмами. Но Фридрих везде видел только одно: отсутствие Гертруды. Она больше не пройдёт по песчаной дороге, они больше никогда не поедут в леса на охоту. Гертруда никогда больше не позовёт встречать вечернюю зарю. Всё, что он делала до сих пор, всё, чего добился, предназначалось ей. Он добился высокого положения при дворе, чтобы Гертруда была окружена почётом. Он стремился к славе, чтобы отсвет её падал на Гертруду. Он добился положения при дворе, чтобы Гертруда жила в роскоши. Теперь её нет, и всё вокруг потеряло смысл. Вокруг него чужой враждебный мир, и не на что опереться. Родня в Германии? Он давно отошёл от неё. Редкие вести из родового поместья уже давно перестали радовать или огорчать его. Даже известие о смерти родителей он принял без особых переживаний. Дети? Занятый боями, государственными делами и хозяйственными хлопотами, он уделял им мало внимания. Воспитанные няньками и учителями, они далеки от него и всего лишь должным образом почитают его, как отца. Верный друг Людвиг? Он погиб на его глазах в несчастливой для крестоносцев битве, и Фридрих, отбиваясь от наседавших со всех сторон жемайтов, не успел прийти ему на помощь.
Барон не заметил, как наступила тёмная безлунная ночь. Тяжёлые тучи закрыли звёзды. За окном зияла чёрная бездонная пустота, такая же, как в его душе. Фридрих провёл рукой по поясу, вынул из ножен кинжал и вонзил его себе в сердце. Драгоценный восточный кинжал с резной рукоятью слоновой кости, увенчанной головой диковинной птицы с изогнутым клювом.
«Сто талеров, конечно, очень даже большие деньги, но кинжал того стоит», – подумал Фридрих и потянулся к висевшему на поясе кошелю и отсчитал 100 талеров. Купец рассыпался в благодарностях, сам прикрепил кинжал к поясу юноши и с поклонами проводил до дверей.
Выйдя из сумрачной лавки, Фридрих решил ещё раз рассмотреть своё приобретение, но хорошенькая горожанка, проходившая мимо, отвлекла его внимание. Фридрих направился за неё, но девушка быстро затерялась в рыночной толчее. И он отправился по улицам Нюрнберга. И случайно забрёл в еврейский квартал. Бородатые евреи с завитыми пейсами были одеты в соответствии с постановлением магистрата в нелепые длинные одежды с красным изображением колеса на груди. Они наперебой зазывали богато одетого рыцаря в свои лавки, но Фридрих не обращал на них внимания. Вдруг на одной из дверей он заметил круглый щит с изображением знаков зодиака. Это указывало на обиталище астролога. Как и многие его современники, он верил в пророчества, поэтому, не раздумывая, толкнул низкую дверь и вошёл.
