Читать онлайн Наталья Терликова - Понедельник. № 6

Редактор Наталья Терликова

Редактор Зина Сорокурс

Благодарности:

Марина Сухаревич

ISBN 978-5-4496-6249-1 (т. 6)

ISBN 978-5-4496-0104-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дорогие читатели!

Мы продолжаем вас знакомить с творчеством участников литературного объединения «Понедельник». В шестом выпуске нашего альманаха к нам присоединились новые авторы из Тель-Авива, Нетании, Мицпе Рамона, Ашдода и Бат-Яма, а также наши друзья из России. Надеюсь, вас не разочаруют и новые произведения уже известных вам, полюбившихся писателей и поэтов. В этом выпуске альманаха вас ждут захватывающие приключения, юмористические новеллы, серьёзные размышления о смысле жизни, хокку, удивительная поэзия и многое-многое другое.

А для меня по-прежнему каждый автор, начинающий или уже состоявший, это квант света в нашем мире теней и сомнений. И я счастлива, что ищем друг друга в круге света и находим под одной обложкой альманаха «Понедельник». А поскольку свет распространяется с огромной скоростью, не обращая внимания на границы государств и другие условности, то и перспективы у нас с вами весьма заманчивые.

Руководитель ЛитО «Понедельник»

Н. Терликова

Авторы ЛитО «Понедельник» – Израиль

Яша Хайн, Хайфа

Я камень целовал

Вдохновение: «Ручей поёт камню»
Леа Гольдберг

Я камень целовал, пока он почивал

и омывал водой холодной по утрам.

Всё потому, что я ручей – и берегам

на верность никогда, нигде не присягал.

Он тишина, а я – движение и путь,

он одиночество, а я войны солдат,

в нём запаха сражений горький аромат

и стон солдат – когда простреливали грудь.

Смертям в глаза смотрел, но что о жизни знал

тот камень, всем дарующий покой,

прохладный камень под стремительной волной,

которого ручей беспечно омывал.

Возможно, камень – души впитывал в себя

всех тех солдат, кто рядом с камнем умирал,

возможно, смерть он лучше жизни понимал, —

возможно. Я тот камень целовал любя,

а он в ответ шептал мне по утрам – «Забудь,

забудь, как на войне простреливали грудь,

ты мой ручей, во мгле проложишь скрытый путь,

ведь мы с тобой – любви и мирозданья суть…»

Вероятно, в будущей жизни

загоню свою грусть в облака,

надоевший закрою бизнес,

всё былое продам с молотка!

Сохраню лишь гамак, да книги,

двор пустой, белый грушевый сад,

покосившийся, ветхий флигель,

лепестков ароматных парад.

Станет песня моя попроще,

растворится во мгле зыбкий храм

предсказаний. В тенистой роще

будет петь соловей, а к словам —

прикреплю звуки нежной скрипки

и спою с соловьём новый гимн

про отчизны моей ошибки,

про Москву и про Иерусалим.

Обнимать будет нас эпоха,

где блаженствуют души и рай

обещает – «Будет неплохо»,

и никто не кричит нам – «Вставай!»

Унесутся с ветром интриги,

пальцы солнца там – сквозь облака,

залезать будут в старый флигель

и поглаживать щель потолка…

Немного жаль…

Как жаль, что выхожу из детского, крылатого пространства,

Где летом выла белая метель в порыве хулиганства,

И яркость хрусталя мальчишеского смеха не тускнела,

Дрожащий луч писал свой первый стих туману – неумело…

Немного жаль, что не могу лизать до синяков-проталин

Февральский снег. А стрекозу, застывшую среди развалин,

И сумерек клубящийся покой, скрипящий стул и книги —

Припоминаю словно в кадре рваном жизненной интриги.

Касанье губ, запитое росой всё в той же киноленте,

И девочка… всё дело в волшебстве, в «невинности пигменте»,

Горошек мятый на весёлом, лёгком платье в крепдешине,

И робкий взгляд луны сквозь облака – который не покинет…

В замесе лет прошедших жизнь густеет и прилипнув к месту,

Предпочитает мягкий взгляд – лирическому манифесту,

Здесь страх и воля, неудача и успех – ютятся в мире,

Так выглядит досуг любви, когда тебе – 64…

Шарлотта

Проснулся в шесть утра. За окном, на балконе спальни, подсолнечники кричали золотом в синюю даль.

Почувствовал восхитительный запах кофе и представил, как свежевыбритый, с лёгким ароматом одеколона «Аллюр спорт», в светло-бежевых льняных джинсах, тёмно-синей рубашке и коричневых мокасинах направляюсь к любимому чёрному джипу.

По дороге встречаю Шарлотту из соседнего подъезда, сияющую своей необыкновенной, загадочной улыбкой.

Обменявшись взглядами и не промолвив ни слова садимся в машину. «Куда – в Лондон или в Барселону?» – спрашиваю я. «В Барселону – я сегодня без зонтика» – полушёпотом отвечает она…

Зазвенел будильник. Шесть часов и две минуты. Покачиваясь, поднялся, увидел в зеркале небритую рожу с мешками под глазами. Шарлотта и Барселона крепко сидели в моей душе. Выпил яблочного уксуса натощак для снижения уровня сахара.

Отпустило.

Твёрдым, непоколебимым шагом направился в ожидавшее меня утро, наполненное заблудившимся в квартире запахом цветов.

Марина Старчевская, Ришон-ле-Цион

Автор аудиокниги и семи поэтических сборников для детей и взрослых, изданных в России и Израиле. Член Союза писателей Израиля и МТО ДА (Международное Творческое Объединение детских авторов). Лауреат премии «Золотое Перо Руси – 2016» в России и премии им. Ф. Кривина в Израиле. Публиковалась в газетах и журналах России, США, Израиля, Финляндии, Украины, Германии.

С улыбкой

Просто Мария

В одном огороде, в норе у сарая,

Жила под фамилией Мышь-Полевая,

По записи в метриках – просто Мария,

Серее не сыщешь на периферии.

Любила исследовать корни и ветки,

Припасы в кладовке ближайшей соседки…

Однажды, учуяв домашний творожник,

На кухню зашла, позабыв осторожность.

Хозяйка при виде хвостатой Марии

Подверглась атаке большой истерии —

Запрыгнула с маху на стол, без одышки,

И там запищала не хуже, чем мышка.

Хозяйская кошка по имени Стёшка

(Философ и скептик, как всякая кошка),

Всегда уверяла, утробно урча,

Что лечит неврозы не хуже врача.

При этом не терпит истерик и писка,

Особенно рядом с кошачьею миской.

Вот так и случилось, буквально вчера —

Теперь у сарая пустует нора.

Селяви

С хвостиком спиралью, с прорезью на спинке,

Накопила денег глиняная свинка,

До чего же славно поместились нетто

В животе у свинки звонкие монеты:

Хватит на причёску, хватит на причуды,

Даже на колечко с мелким изумрудом.

Погубили свинку, раскололи тело —

Накопила денег, но не уцелела.

Творчецкое

Привидение с мотором —

Я романтик и поэт,

Исцеления в котором

Без десерта просто нет.

Не поёт во мне моторчик,

Целый месяц не поёт,

Мне бы с тортиком ликёрчик,

Или с яблоками мёд.

Мне бы джем из пассифлоры

И шампанского бокал…

Сколько песен для моторов

Я бы слёту написал!

Очень вреден для поэтов

Мир без жирных пирожков —

Не способствует диета

Сочинению стишков.

Семейный шкаф

У всех рачительных хозяек,

Как на цепочке волкодав,

Любые тайны охраняет

Семейный шкаф, семейный шкаф.

Бельё, рубашки, туалеты,

Смешная шляпка к Рождеству,

Парик и старые штиблеты

В таком шкафу, в таком шкафу.

Он, словно бочка Диогена,

Исправьте, если я не прав,

Ведь даже в случае измены

Спасает шкаф, спасает шкаф.

Полный супрематизм, или Утро с Малевичем

Мы надирались у соседа —

Вначале пили за цвета…

Наутро «Дня Искусствоведа»

Никто не помнил ни черта:

Летали стрелы и квадраты,

Мелькали спилы сложных призм,

В мозгах крутился экскаватор,

В глазах стоял супрематизм.

Рождалось внутреннее чувство,

Ужасным образам сродни,

Что так отравлен был искусством

Неискушённый органи…

Сага о холодильнике

В одном холодильнике марки «Саратов»

Скучали котлеты и жирный бекон,

Сардельки свисали, как шайка пиратов,

И мутные взгляды бросал самогон.

Попахивал плесенью ломтик рокфора,

Желтел в морозилке бывалый минтай,

Но даже простое кило помидоров

Стремилось попасть во фреоновый рай!

Роптала на запах здоровая пища:

Овсянка и суши из тощих тунцов…

И бледных кефиров святая толпища

Косилась на радостный блеск огурцов.

Но всё неуклонно приходит к закату —

В миру ничего постоянного нет,

Владельца уволили. За неуплату

ЖэКа отключило газ, воду и свет.

И кот и хозяин, презрев макароны,

Бесстрашно сражались с фуражной бедой —

Хозяин рокфор запивал самогоном,

А кот расправлялся с полезной едой.

Судебные приставы, в жажде оплаты,

Ворвались в жилище, а там ни черта:

Изъяли спиртное, забрали «Саратов»

И долго тащили оттуда кота.

А он завывал и держал оборону,

Швырял в полицейских несвежей хамсой,

Орал, что задержка котов незаконна,

И взятку пытался давать колбасой.

Шипел и мяукал – упрямая киса,

Размахивал справкой от блох и глистов…

И в ходе осады добился прописки

В квартире на Ленина, возле Крестов.

Одностишки

Съестные

***

«Как я подавлено!» – воскликнуло пюре.

***

Я очерствел. как пирожок в столовой…

***

Форель свежайший, на рассвете хрюкал!

Брачные

***

На третий день невесте стало горько.

***

Не всякий год удачно выйдешь замуж…

***

Руки и сердца? Тут я вам не донор!

Финансовые

***

Клиент не доллар – пополам не сложишь.

***

Цена не юбка – выше не поднимешь!

***

И в банке счёт не в вашу пользу, сэр!

Криминальные

***

В отверстия от пуль светило солнце.

***

На тормозном пути стояли две берёзы…

***

«Прошу к столу!» – промолвил патанатом.

Сказочные

***

Ну, зеркальце, скажи, что ты кривое!

***

Лягушка стрелки переводит на Ягу.

***

Два колобка желают прокатиться…

Математическое

***

У мнимого числа развился комплекс…

Революционное

***

Ушла в подполье. Полевая мышь

Лирика

Горбушка

На рынке в аллее Филёвского парка

Гудела, как дикий огонь в кочегарке,

Кряхтела азартно хмельная «Горбушка»:

Здесь вам не капуста, не лук и петрушка,

Не фуры с картошкой, морковью, редиской,

А плееры, книжки, пиратские диски,

Японский видак, но видать – из Китая;

Кому-то везёт, а кого-то кидают.

У крайнего ряда в углу за фургоном

Старуха торгует своим патефоном,

Мечтая о булке из тёплой кофейни,

«Бери» – говорит, мол, немецкий, трофейный.

Стучит каблуком о каблук, замерзая

В толпе у аллеи, на шумном базаре.

И старый футляр на земле у настила…

Могла же купить, а чего ж не купила?..

Камчатка

Долина Гейзеров, овраги и высотки,

Парами пышут и подрагивают сопки,

Трава повсюду так сочна и дерзновенна,

Что трижды в лето можно в копны ставить сено

И, просыпаясь поутру на сеновале,

Шагать на озеро купаться и рыбалить.

Глядятся в реки бузина, кедрач и вереск,

Когда по осени лосось идёт на нерест,

Играют в салки на пригорке медвежата,

Берёзы розовые в пламени закатов,

Челны из пемз, оскалив остренькие зубки,

Вздыхают нежно, вспоминая бога Кутху1.

И мокрым носом на Курилы, как стерлядка,

У океана на боку лежит Камчатка.

Сто четвёртый

(фэнтэзи)

Вместо дождя послал на них град,
палящий огонь на землю их.
Псалтирь, Псалом 104

Я «Ангел-104» – дайте связь!

Оставлен материк и главный сервер,

Холмы над магмой плавятся, кренясь,

И мобулы2 летят на дикий север.

Утрачен уникальный лабиринт,

Погиб отряд рабочих попугаев,

И стены, как горячий стеарин,

В пучину опадают, изгибаясь.

Ошибка та же, что и на Земле —

Разорван слой защитного озона.

И там погибло в огненной смоле

Всё сущее – от белок до бизонов.

Снижаю влагой градуса на три

Азотный воздух, огненный и спёртый…

Эх, поздно! Жаль, крыло моё горит…

Не поминайте лихом, Cто четвёртый.

Денис Камышев, Ашдод

Книга жизни

Сорок восемь лет мама хранила книжку, которую завела, когда я родился. Она хранила бирки с моим именем из клеенки, которые мне привязали на ногу, чтоб не потерять среди других замечательных младенцев.

В эту книгу мама записывала мои смешные фразы:

Мне три года. Увидел развивавшееся на ветру сохнущее белье.

– Ой, мама, смотри, белье корчится от смеха…

– Мама, ветер стучит в окно, как война…

– Тихо! Я хочу пить…

Рассматривая картину Фрагонара:

– Мам, дядя раздетый?

– Да.

– А что они с тетей делают?

– Целуются.

Вперед