Обнаружив прыжковый двигатель, я удивился – ведь получалось, что я могу теперь сделать то же самое, что натворил Ванька, наверняка уже упокоившийся. Но скука заставляла что-то искать, поэтому я перерыл полностью оба корабля. Вот тут и выяснилось, что целью нелюдей были одаренные, именно поэтому меня не убили, хоть и сломали. А Ванька, получается, оказался на совсем другом корабле – со здоровыми. Кораблей два было, только в этот поместили «корм», как было указано в найденной мною информации, а в тот – «исследовательский материал».
Жаль, я так и не узнал, что именно произошло и почему Человечества больше нет, но надеюсь, что вернуться смогу. Иришка предупредит Человечество, а меня не станет. Я знаю это совершенно точно: чтобы она и малышки спаслись, я должен умереть. И в эти часы я вспоминаю маму – какой она была, какой стала потерянной, когда пропала сестренка…
Мне очень нужно научить Иришку хоть чуточку доверять людям. А малышек постараться приучить к именам, хотя я чувствую, как время уходит. Я интуит, только какой-то неправильный, но тем не менее я чувствую: еще немного и будет поздно – Разумные, встретив корабль Врага, разбираться не станут. Буквально всем собой ощущаю, что еще совсем немного и станет поздно, а там, на той стороне, у Иришки и малышек точно будет кто-то близкий. Может быть, даже из моей семьи. Поэтому я должен сделать все возможное, чтобы они выжили, а я… Я уже не важен, да и устал очень сильно, поэтому так будет лучше для всех.
Мы в полете больше сотни лет точно, судя по тому, как за это время все успело измениться. На Гармонии, наверное, Четвертая уже эпоха идет, так что меня все равно никто уже не помнит и не знает. Иришу положат под мнемограф, чтобы увидеть мою историю. Может быть, люди хоть так смогут найти… Ну, хотя бы то место, где покоятся останки сестры. И мое последнее прости для мамы.
***
Я захожу в спальню… Мучили их страшно, на самом деле. Вот у нас открывает глаза Ириша, ей лет семнадцать-восемнадцать. Еще год-два, и убили бы, но повезло. Я глажу ее по лысой голове, вздыхая от этого зрелища, а она смотрит на меня, как на чудо. А я не чудо, я преступник, ведь нарушил все на свете. Но я искуплю! Обязательно искуплю, я верю.
– Сейчас, я только малышек… – начинаю я негромко, но она кивает сразу же, и я начинаю свой обход.
Вот у нас лежит Наташа. Я так ее назвал, потому что они не знают своих имен. По наитию назвал каждую и, кажется, угадал – соответствуют им имена. Наташа с номером двадцать восемь на лбу, ей лет десять-двенадцать. Еще немного, и начали бы ею играть совсем иначе, но успели сломать до того. У всех них проблема с ногами, у некоторых еще и с руками, а вот у малышки Леты что-то с позвоночником. Я глажу Наташу, как умею ласково, чтобы не пугалась она пробуждения, и девочка с неверием в удивительно синих глазах смотрит на меня.
– Доброе утро, Наташенька, – улыбаюсь я ей.
А дальше Женя, Валя, Инна, Мила, выглядящие почти одинаково, они чуть постарше малышки Леты, и кажутся мне сестрами. Один возраст, почти одинаковые внешне, да и номера у них один за другим, так что вполне могут быть и сестрами. Малышки спят еще, не буду их будить.
Лежат рядышком Веля и Влася – они близняшки, но номера отличаются, и что это значит, я не знаю. Они чуть помладше Вали. Ноги у обеих будто обгрызены, и культи очень страшно выглядят, как только выжили… Но держатся друг за друга, одинаково принимая ласку, совсем меня не боятся, хотя я уже страшный для них, потому что взрослый.
