Второй концепт и нарратив – «страдательный». Он настаивает на том, что Советский Союз был адом на земле, «империей зла», «тюрьмой народов». Советский период ничего хорошего входящим в него народам не дал, их только непрерывно порабощали и угнетали. Угнетаемые народы страдали и втайне, не прекращая, мечтали о независимости и свободе. Все, кто боролся против советской власти – герои, независимо от мотивов и последствий их поступков. Все, кто советскую власть поддерживал – злодеи или приспособленцы, нет им прощения.
В своих радикальных изводах страдательный концепт русофобен, точнее россиефобен, поскольку настаивает на имманентно порочной – имперской, экспансионистской, агрессивной – сущности страны Россия, как бы ни называлось существующее в этой стране государство, и кто бы и как бы им не управлял. Так что антисоветизм в этой версии сливается с россиефобией до стадии неразличимости.
Страдательный нарратив имел шансы постепенно сойти на нет после суверенизации союзных республик. Но в 2000-х годах он обрел второе дыхание благодаря двум взаимосвязанным обстоятельствам. Первое – это устремление большинства постсоветских стран в евроинтеграционное жизненное пространство. Переместившись туда реально (страны Балтии) или больше в намерениях (страны Восточного партнерства), они решили, что можно поэксплуатировать свое советское прошлое в тщательно виктимизированной версии в целях наиболее комфортного и выгодного позиционирования внутри объединяющейся Европы.
Второе обстоятельство – это ревитализация реваншистского концепта в сегодняшней России. В 2000-е годы в российском политическом классе возобладала точка зрения, согласно которой нынешняя Российская Федерация – не просто правопреемница и СССР, и Российской империи, но, по сути, та же самая страна, только потерявшая часть своих законных территорий. Этот поворот ожидаемо не вызвал энтузиазма у остальных постсоветских государств – ни у их властных элит, ни у населения. В дальнейшем бурные события 2014 года вызвали настоящий ренессанс страдательного нарратива, поскольку подтвердили, что некоторая почва под ним имеется.
…Почти тридцатилетний опыт существования суверенного молдавского государства, образованного в 1991 году в границах бывшей Молдавской Советской Социалистической Республики, показал даже самым упрямым: ни ностальгический, ни страдательный концепты не годятся для строительства сколь-нибудь добротной версии современной государственности. Республика Молдова, кажется, честно пробовала на себе и то и другое. Получилось не очень. Видимо, нужно что-то другое…
