Я испытывала почти болезненное любопытство, желая узнать больше о мире, в котором каждое действие имело определённый смысл и находилось в такой гармонии с окружающей действительностью, что даже я, человек далёкий от философии и эзотерики, не могла этого не почувствовать. Возможно, и небрежность мужа была мне необходима. Например, чтобы не привязываться к нему.
— У меня много дел в поместье. И у тебя, кстати, тоже, — устало заметил Кайден, подавляя раздражение в голосе.
Мы отошли подальше, так, что ангар превратился в неясную тёмную постройку на горизонте, подёрнутую всё той же сизой дымкой, скрывающей то, к чему ты не приблизился вплотную.
— Каярды сейчас будут, — добавил муж и на мой вопрос, откуда они возьмутся в степи, ответил: — Услышат зов. Степи и озёра — их родной дом, расстояние для наших коней не имеет значения, они могут быть здесь, а через некоторое время на другом конце Фейвильда.
— То есть дороги не линейны? — спросила я с удивлением и, наткнувшись на непонимающий взгляд, мужа, пояснила: — Если пошёл по тропе, то она приведёт только в одно место, там, где заканчивается, разве не так?
— А разве это справедливо? Ведь те, кто ступает на тропу преследуют разные цели? Конечно, куда угодно одна дорога завести не может, но у каждого пути множество вариантов, смотря какой тебе в данный момент нужен, — муж, впервые с того момента, как мы прилетели, улыбнулся. Но не мне, а смотря куда-то вдаль, видимо, блуждая в приятных воспоминаниях.
Однако длилось это недолго. Передав мне свой шлем, он достал из кармана длинный свисток, напоминающий урезанную флейту, и дунул в него два раза. Флейта издала мелодичный звук, похожий на трели скворца, и неведомо откуда взявшееся здесь эхо подхватило мелодию, наполнив ею чистый воздух. Даже когда она смолкла, казалось, я слышала её внутри, и от этого на душе становилось легко, а проблемы представлялись не такими уж грозными, как за секунду до этого.
Воздух задрожал, по нему пробежала рябь, будто кто тронул прозрачное покрывало. Сначала возникла одна золотистая точка, не успела я моргнуть, как тут же появилась вторая, а потом их набралось целое золотистое облако, из которого появились два каярда. Белоснежный конь Кайдена и чёрный красавец Вихрь, подбежавший ко мне и уткнувшийся мордой в плечо, словно хотел откусить его.
Я от страха отстранилась, и конь обиженно фыркнул, зыркнув на меня красным глазом.
— Они злопамятны, — бросил мне Кайден. — Но спутников не кусают, разве что ты захочешь его убить.
Я осторожно придвинулась и хотела погладить Вихря, но тот отвернул голову, а настаивать я не стала, лишь пролепетав извинения. Даже не знаю, понял ли он меня, но в любом случае не повернулся.
Кайден молча наблюдал за мной, но, увидев, что я так и буду в замешательстве стоять возле каярда, потребовал, чтобы я вскочила в седло.
— Надо бы уже научиться обходиться без помощи, — сказал он. — У нас женщина равна мужчине, поэтому никто не станет оказывать тебе особые знаки внимания. Жена должна помогать мужу, а не быть обузой.
— Учитывая, что я здесь пару недель, эта отповедь очень кстати, — вспыхнула я, с горем по полам взобравшись в седло. Спина от непривычной нагрузки предательски заныла. — И в чём вообще будут заключаться мои обязанности?
— Ты же миротворица, — улыбнулся муж. — Будешь мирить тех, кто в ссоре.
Больше он не сказал ничего и направил каярда в сторону, противоположную той, откуда мы пришли. Вихрь без всяких понуканий с моей стороны тронулся следом. Так мы ехали, вскоре поравнявшись, но в полном молчании.
