Попроси меня. Т. VII - страница 6
Тем не менее, 1 марта Александр III подтвердил свое намерение исполнить последнюю волю покойного отца. Казалось, Россия получила конституцию. Но тут в ситуацию срочно вмешался Победоносцев. Уже вечером он настаивал Александру III уволить М.Т. Лорис-Меликова, и, хотя царь счел это невозможным, в 2 часа ночи Меликов получил из Аничкова дворца (там жил Александр Александрович) распоряжение приостановить печатание программы и подвергнуть ее новому обсуждению.
Все больше и больше Александр III прислушивался к консерваторам, пытавшихся опорочить и похоронить как сам проект «Конституции», так и весь либеральный курс. Когда утром 2 марта ему принесли присягу члены Государственного совета и высшие чины, он сказал: «Я принимаю венец с решимостью. Буду пытаться следовать отцу моему и закончить дело, начатое им»24. Однако вскоре общество убедилось в обратном. 28 марта 1881 г. выступая с публичной лекцией, философ В.С. Соловьев произнес речь, по окончании которой залом ему была устроена овация: «В прошлое воскресенье на этом самом месте вы слышали красноречивое изложение идем царя по народному воззрению. Я с ним согласен… Истинная мысль не была досказана. Беру на себя смелость ее досказать… Если царь действительно есть личное выражение всего народного существа, и прежде всего, конечно, существа духовнаго, то он должен стать твердо на идеальных началах народной жизни… Сегодня судятся и, вероятно, будут осуждены убийцы царя на смерть. Царь может простить их, и если он действительно чувствует свою связь с народом, он должен простить…»25 (Соловьеву по поводу свей речи пришлось дать письменное объяснение с.-петербургскому градоначальнику Н.М. Баранову, им даже было написано письмо Александру III).
Революционеры-террористы требовали от нового императора амнистии по политическим делам и созыва народного представительства, тонко напоминая в своем обращении – «не обманываете себя отзывами льстецов и прислужников. Цареубийство в России очень популярно»26. Одновременно общество выражает новому самодержцу необходимость «увенчания здания». И либералы, и революционеры в эти дни оказались едины в своих притязаниях. Но император больше прислушивается к другой точке зрения. «Нет, нет, и тысячу раз нет – этого быть не может, что бы Вы перед лицом всего народа русского, в такую минуту простили убийц отца Вашего, русского государя, за кровь которого вся земля (кроме немногих, ослабевших умом и сердцем) требует мщения и громко ропщет, что оно замедляется»27 – уверяет императора Победоносцев.
Назначенное на 4 марта Совещание по поводу принятия «Конституции» было перенесено на 8 марта. Проект защищали либеральные министры Александр II М.Т. Лорис-Меликов, военный министр Д.А. Милютин, министр финансов А.А. Абаза, министр юстиции Д.Н. Набоков, председатель Госсовета великий князь Константин Николаевич и даже противник Лорис-Меликова председатель комитета Министров граф П.А. Валуев. Зная настроения Александра III, они пытались уверить императора, что ничего опасного в создании законосовещательных учреждений, из представителей местных органов самоуправления, нет, самодержавие остается неприкосновенным. Абаза «произнес блестящую речь в защиту предложения»: «Когда же время? Не рано, а поздно обсуждаем мы этот вопрос: еслиб покойный государь обнародовал указ хотя бы 19 февраля, он прожил бы последнюю неделю среди ликований народа, всеми благословляемый, а, может быть, не случилось бы и страшнаго 1-го марта. Начать царствование подписанием лажащего здесь указа – значит сразу укрепить самодержавие на многие века и привлечь на главу самодержавца благословение миллионов, говорящих на сотнях языков, и любовь всей империи, в которой солнце никогда не заходит»