Главной причиной нерешительности Александра III, независимо от неудобства начинать свое царствование отменой последних распоряжений отца, были, по-видимому, носившиеся в придворном и высшем бюрократическом кругу слухи о весьма приподнятом и тревожном настроении общества, – слухи, как оказалось, не вполне основательные. Когда Победоносцеву удалось, наконец, убедить императора в том, что со стороны общества нельзя ожидать никаких сколько-нибудь крупных и опасных для спокойствия страны выступлений, то Александр решил положить конец неопределенности и издал неожиданно для совета министров манифест 29 апреля 1881 г. (опубликованный 30 апреля), составленный Победоносцевым и Катковым. Документ возврата к традиционным ценностям, известный в историографии как Манифест о незыблемости самодержавия, точнее сказать – о незыблемости реакционного самодержавия, возвещающий об отходе от прежнего либерального курса, кроме того, открыто признававший (от факта никуда не деться), что убийство Александра II рукою русского народа было благоугодным в глазах Бога, и в то же время, фантастически упрямо, абсолютно не делая никаких выводов на этот счет, сакраментальной мантрой гласил: «Богу, в неисповедимых судьбах Его, благоугодно было завершить славное Царствование Возлюбленнаго Родителя Нашего мученическою кончиной, а на Нас возложить Священный долг Самодержавнаго Правления. / Повинуясь воле Провидения и Закону наследия Государственнаго, Мы приняли бремя сие в страшный час всенародной скорби и ужаса… / …Низкое и злодейское убийство Русскаго Государя, посреди вернаго народа, готоваго положить за Него жизнь свою, недостойными извергами из народа, – есть дело страшное, позорное, неслыханное в России, и омрачило всю землю нашу скорбью и ужасом. / Но посреди великой Нашей скорби Глас Божий повелевает Нам стать бодро на дело Правления в уповании на Божественный Промысел, с верою в силу и истину Самодержавной Власти, которую Мы призваны утверждать и охранять для блага народнаго от всяких на нее поползновений»35. Из этих слов (где «Проведение» смешивается с Богом) можно было заключить, что консерваторы победили, и новое правительство отвернулось от конституции, и от либеральных заигрываний с обществом. Однако вместе с тем самим реформам покойного императора давалось положительная оценка. Манифест призвал «всех верных подданных Наших служить Нам и Государству верой и правдой, к искоренению гнусной крамолы, позорящей землю Русскую, – к утверждению веры и нравственности, – к доброму воспитанию детей, – к истреблению правды и хищения, – к водворению порядка и правды в действии учреждений, дарованных России Благодетелем ее, Возлюбленным Нашим Родителем»36. Подобные формулировки также характеризовали отношение нового императора к либеральным учреждениям Александра II: для «водворения порядка» необходимо эти учреждения пересмотреть (и, конечно, не в сторону расширения их прав).
Сразу же по изданию Манифеста либерально настроенные министры и сановники, Лорис-Меликов, Дмитрий Малютин, великий князь Константин Николаевич, вынуждены были подать в отставку. Во главе Министерства внутренних дел, то есть ответственного за внутриполитический курс, 4 мая стал граф Н.П. Игнатьев, имевший тогда репутацию славянофила; во главе военного министерства – П.С. Ванновский. Изданный графом Игнатьевым 6 мая 1881 г. «циркуляр начальникам губерний», среди прочего, гласил: «…великие и широко задуманные преобразования минувшего Царствования не принесли всей той пользы, которую Царь-Освободитель имел право ожидать от них. Манифест 29-го апреля указывает нам, что Верховная Власть измерила громадность зла, от которого страдает наше Отечество, и решила приступить к искоренению его…»
