Дегаевщина и провокации деморализовали и дезорганизовали народничество, но дух его не исчез. Новому его укреплению послужило проникновение в Россию марксистских взглядов, которые в своем крайнем (более положительном для Маркса) направлении очень напоминали народнический бунт кровавой мести старому режиму.
Опасаясь террористических актов, коронация Александра III состоялась только 15 мая 1883 г. Кроме предводителей дворянства, городских голов и представителей губернских земских управ в Москве были собраны также из разных мест волостные старшины, к которым государь обратился с речью, внушая им слушать предводителей дворянства. 23 апреля опубликованы были милости для военного ведомства ввиду предстоящей коронации: производство в офицеры сверх вакансий, расширение прав об увечных, пособия семьям погибших на войне. Манифест, изданный в день коронации, прощал ряд недоимок, пеней, штрафов, убытков и начетов, давал облегчение виновным в польском мятеже 1863 г., прощал недоимки, накопившиеся к январю 1883 г. по подушной подати во всей империи, давал полное прощение высланных с Кавказа за мятеж горцам и тому подобное. В память коронации Александра III была отчеканена особая медаль.
Внутриполитические мероприятия императора Александра III в первую очередь направлялись на борьбу с революцией. 14 августа 1881 г. было принято «Положение о мерах к охранению государственной безопасности и общественного спокойствия», которое предоставляло право политической полиции в десяти губерниях Российской империи действовать согласно ситуации, не подчиняясь администрации и судам. Власти при введении этого законодательного акта в какой-нибудь местности могли без суда высылать нежелательных лиц, закрывать учебные заведения, органы печати и торгово-промышленные предприятия. Фактически в России устанавливалось чрезвычайное положение, несмотря на его временный характер, просуществовавший до 1917 г.
Усиливается репрессивный аппарат. В рамках МВД еще в последний год правления Александра II образовали Департамент полиции, который, помимо собственно вопросов охраны правопорядка, ведал политическим сыском, внутренней и заграничной агентурой, открытым и негласным надзором за гражданскими, и контролировал ход политических дознаний. Значение этого органа подчеркивает то обстоятельство, что его директора В.К. Плева и П.Н. Дурново позже возглавили МВД. Полиция работала на опережение, не дожидалась, когда «неблагонадежные» граждане начнут метать бомбы. Еще более оперативно работали создаваемые на местах секретно-розыскные (позже охранные) отделения. Они отслеживали деятельность подозрительных лиц и организаций, перлюстрировали почту, внедряли своих агентов в общественное движение. Не было практически ни одной общественной организации в России, даже правого и монархического толка, в котором охранка не имела своих агентов.
Современникам правительственная политика казалась жесткой и карательной. Советские историки часто повторяли слова лидера большевиков В.И. Ленина, именовавшего власть Александра III «самодержавием полиции», а чрезвычайные меры – «основным законом», и в этом Ленин, как критик, был, несомненно, прав. Однако, несмотря на всю чрезвычайность размах карательной политики Александровского правительства нашим современникам может показаться скромным. Так, в период борьбы с террористами – «народовольцам» в 1874-1882 гг. было казнено 29 человек, в 1883-1890 гг. суды вынесли 58 смертных приговоров, причем, в большинстве случаев император заменил смертную казнь каторжными работами и пожизненным заключением в Шлиссельбурге. Известный американский исследователь Ричард Пайпс указывает, что в «период реакции» в России было казнено 17 человек. Все казненные или участвовали в цареубийстве, или готовились к нему, ни один из них не раскаялся. Всего за 14 лет правления Александра III за антигосударственные деяния было допрошено и задержано около 4 тысяч человек (при 120 млн жителей страны). Сам император не был человеком жестоким и злопамятным, например, на докладе о беспорядках в Ростове-на-Дону он написал: «Если б возможно было главных зачинщиков хорошенько посечь, а не предавать суду, гораздо было бы полезнее и проще»
