– Хотя бы того, что до следующей ночи твои мысли станут похожими на мои и будут заняты фантазиями о повторении, а еще о том, насколько лучше сделать то же самое губами, – ответил Бора, подмигнул и ушел, хотя мне послышался его мягкий, нисколько не обидный смех из-за двери.
Только когда он исчез, я осознала, что дышу так же взволнованно и рвано, как он, и мое тело охватило что-то так похожее на тягучую, жаркую муку, какую я испытывала к Алмеру, казалось бы, вечность назад, но и тогда это не было таким сильным. Как сравнивать тепло и жар, чинную поездку верхом и сумасшедшую скачку, от которой все внутри ликует и вибрирует.
Шагнув к постели, я удивленно охнула, поняв, что в самом моем сокровенном месте все мокро, и даже озадаченно потрогала, содрогнувшись снова уже от дикой чувствительности там. Столько влаги было раньше только после того, как Алмер заканчивал нашу близость.
Растерянная, с кучей непристойных вопросов в голове, забралась в постель и была просто уверена, что ни за что не усну. Но спустя недолгое время тихонько скрипнула дверь, зашуршала одежда, и под тяжестью Бора прогнулся матрас, отчего я скатилась прямо к его телу, что пылало, несмотря на то что несколько снежинок упало на мое плечо с его волос.
Я замерла, ожидая чего угодно, но он затих, не пытаясь создать между нами больше контакта, и, пригревшись, сама не заметила, как уснула
– Кресса Греймунна, могу я войти и узнать, как вы? – визгливый голос крессы Конгинды разрушил мой сон, наполненный жарой, влагой, скольжением и бесконечно приятным ощущением парения.
Но жарко мне было и наяву. Распахнув глаза, я увидела прямо перед собой подбородок мужа, покрытый золотистой короткой щетиной, и его шею, с отчетливо выступающим кадыком, и сразу же напряглась, хоть и не шелохнулась. Моя голова почему-то покоилась на мощном плече супруга, а все тело было плотно прижато к его боку, настолько горячему, что создавалось впечатление, что я прилипла к стенке сильно протопленной печки.
– Разбудила-таки, противная баба, – проворчал Бора, моментально заметивший исчезновение моей сонливости. – И что ей неймется?
– Очевидно, желает убедиться, что ты заставил меня истекать кровью на супружеском ложе, – пробормотала, не следя за словами спросонья.
– Шутишь? – удивился анир и демонстративно поднял обе руки, чтобы показать мне, что нигде не касается меня сам, соблюдая вчерашнюю договоренность. Выходит, это я почему-то подползла к нему ночью? Впрочем, он занимал столько места на кровати, что это могло выйти случайно и не было чем-то невероятным.
Вот только отстранившись и притянув к груди простынь, вдруг почувствовала себя озябшей.
– Какие уж шутки, – покачала я головой и фыркнула, косясь на дверь. – До конца жизни можно рассказывать дома, как огромный дикарь растерзал в постели невинную гелиизенскую деву, – и тут же поняла, что вылетело из моего рта и вскинула глаза на него, готовая увидеть признаки гнева. – Прости, я не…
– Прекрати, Ликоли! – остановил он меня и при этом широко улыбался, не просто глядя на меня – буквально оглаживая взглядом, отчего снова все внутри грелось. – Со мной ты не будешь выбирать и обдумывать каждое слово, иначе мы не избавимся от твоего страха и моей вспыльчивости.
– Кресса Греймунна, так могу я… – снова напомнила о себе приставучая женщина, но Бора оборвал ее на полуслове, стоило мне невольно скривиться от звука ее голоса.
