— Она отлично справилась, только поэтому, — фыркает Каримов.
— Пойдем, обсудим переговоры? — ухмыляется Руслан, а мне хочется стереть с его самодовольной рожи эту ухмылку.
— Да, проходи! — смеется начальница. — Юль, сходи покушай! Время уже!
Они скрываются в кабинете Софии, а я не могу успокоиться. Принимаю пару звонков.
А они всё не выходят. Нервничаю. И вот, как только я собираюсь сбежать в кафешку с Ксюшей, мой босс выходит из кабинета Софии Васильевны.
— Пойдём? — спрашивает.
— Да, — киваю, совершенно не зная, как себя вести.
Мне страшно! Не хочу быть отвергнутой спустя пять лет. Как-то унизительно. И для сердечка опасно. Может, сбежать? Больной прикинуться?
— Поедем на моей машине, — Рус крутит на пальце связку ключей, невольно им любуюсь.
— Хорошо, Руслан Викторович, — чеканю, понимая, что для меня сейчас лучшее нападение — это защита.
— Проходи, — говорит босс, когда двери лифта открываются.
Мы молчим. Атмосфера вокруг жутко неловкая. Может, сказать что-нибудь? А что? У нас даже тем общих нет для разговора. И тут…
Дзынь!
Лифт дёргается и замирает.
— Ну, ёлки-палки, — фыркаю, — очень вовремя сломался! Рус… Руслан Викторович?
Смотрю на босса и не понимаю. Он весь белеет. А когда свет в лифте гаснет, словно в статую превращается. Тяжело дышит. Руки стискивает в кулаки.
— Блядь, — рычит, обхватывает голову, садится на корточки, — нет… только не сейчас… не смотри…
— Руслан… что с тобой? — бросаюсь к нему. — У тебя клаустрофобия?
— Нет, — выдыхает он, сжимает зубы, — нажми красную кнопку. Пожалуйста…
— Ладно, — бегу к панели, тыкаю в красную кнопку.
— Что у вас случилось? — спрашивает бодрый женский голос.
— Лифт застрял, — говорю, — тут у человека клаустрофобия. Поскорее, пожалуйста.
— Юль… — шепчет Рус.
— Я здесь, — беру его ладонь.
Ледяная!
Боже, что с ним? Сейчас я вижу его слабую сторону. И чувствую острое желание защитить.
Сажусь на пол. Тяну босса к себе, кладу его голову на колени. Зарываюсь в его волосы пальцами. Он перестаёт дрожать.
— Все хорошо, — тихо шепчу, — хорошо…
Руслан
Днём ранее…
— Значит, в последние пару дней кошмары отступили? — слышу размеренный, словно тиканье часов, голос моего психотерапевта.
Три года… три грёбаных года каждую неделю я хожу в этот кабинет. Душу выворачиваю, но толку как не было, так и нет. Нахуя я вообще это делаю?
Ах да… чтобы не спиться из-за ПТСР. И не убить никого.
Пью какие-то таблетки, от которых потом башка раскалывается.
И вот сейчас жуткие кошмары, мучившие меня после плена и ранения, вдруг исчезли. Впервые за три грёбаных года я нормально поспал. И заслуга эта точно не бесконечной болтовни в этом кабинете.
— Да, — стараюсь сфокусироваться на звуке, с которым мой врач размешивает сахар в кружке.
— Хорошо, — она улыбается, — а что изменилось? Что-то в твоей жизни стало другим? Может, появился кто…
Юля…
Девочка, которая сбежала от меня пять лет назад. Мы переспали, потом я поступил как мудак, и она просто пропала.
Искал ли я? Да. Но, видимо, недостаточно хорошо.
— Я закурю? — спрашиваю.
— Ты всё еще не планируешь бросать? — вздыхает психолог.
Мы с Ритой уже три года. Чисто как психотерапевт и пациент. Её мне посоветовала Софа, дочь моего полковника Рубцова. Она же и помогла оклематься после плена и ранения.
Как выяснилось, подлатать тело куда проще, чем мозги. По возвращении я перестал спать. И однажды чуть не застрелил человека. У меня отобрали оружие и не посадили лишь из-за покровительства полковника.
