– Котов Максим Александрович, – выпрямил одно колено и, тут же раздались шепотки и задушенный в недрах смех некоторых стоящих рядом.
– Котов? Да ты мой милый котик… Кис-кис…
– Ты любишь нежно или жестко? Вдоль шерстки, или против?
– К нам Мааааааксик заехал, вы слышали?
– Статья?! – с недовольной кирпичной тяпкой вернул к себе внимание дежурный, и, взглядом маякнул в сторону Козла, который стоял позади меня.
Наказание за тупняк последовало незамедлительно.
Закашлялся. С трудом переводил дух.
– Котов Максим Александрович. Семьдесят четвертого года рождения. Статья сто пятая УК. РФ. Осужден за умышленное убийство с причинением смерти другому человеку. Срок шесть лет. Срок вступил в силу двенадцатого января тысяча девятьсот девяносто пятого года. Заканчивается в двух тысяч первом, двенадцатого января, – периодически терялся, сбивался, стирал с физиономии кровь, но все же закончил свою неуверенную речь.
Приказали проходить в пропускник, но, только, я до него не на своих ногах дошел, а кубарем покатился.
И, начался обыск. Немедля, распорядились раздеться догола, открыть рот, поднять язык с вытянутыми раскрытыми ладонями вверх руками, пока шмонали личные вещи.
– Чье, Мальборо? – ненавистно заорал помощник дежурного, пока Козлы оставались в стороне и не трогали нас.
– Мое… – хрипло отозвался и шагнул к нему, зыркая исподлобья.
Братва, конечно, постаралась, и, собрала мне хорошую передачку – чай, кофе, сигареты, сладкое, фрукты, орехи, хлеб, колбаса, сгущенка, сухари, сало, вяленая рыба. Было все, что числилось в данном месте в дефиците.
– Неверно!
Мгновенно от Козла прилетает дубинкой по ребрам.
Били от души, как в последний раз.
– Еще раз спрашиваю, чьи сигареты?! – басит на весь пропускник он.
– Ваши, – сорвавшимся глухим тоном, сплюнул кровь и пытался разогнуться.
Едко ухмыльнулся и откинул три блока Мальборо на свой стол.
– То-то же, сосунок! А теперь, раздвинь ягодицы и присядь над зеркалом.
С двух сторон красные наступали и прессовали меня у стены.
С колотящимся в глотке сердцем, тяжело сглотнул и отказался.
– Чегооо? – унизительно расхохотались все, как долбаебы.
И меня начали убивать. Откровенно убивать и забивать дубинками с разных сторон. Козлы, подхватили за руки и, животом положив на ближайший деревянный устойчивый стол, принялись насильно удерживаться на месте, пока остальные Погонялы нещадно сдавливали башку, которая вот-вот должна треснуть, а менты, киянками*(огромный деревянный тяжелый молоток) и резиновыми дубинками наносили удары по спине, ягодицами, ступням и ногам. Отбивали части тела до обморочного состояния, пока я не облевался и не упал в обморок дважды.
– Ты, че думаешь, в санаторий попал? Надеялся, что после суда все закончится? У тебя все только начинается, сученок! – последнее, что услышал от гоготнувшего над ухом вертухая.
Прежде, чем меня загнали в камеру ШИЗО*(штрафной изолятор) в лютый мороз, окатили не менее холодной водой, чтоб уже в арестантской форме привести в чувство.
Удерживая под руки, кинули в мрачной угнетающей камере еле живого и окровавленного на пол, где не было ни кровати, ни пастельного белья. Голые обшарпанные ржавого цвета облупившиеся стены и массивные решетки на выбитых окнах украшали фасад.
Ничего не скажешь. Запоминающаяся приемка. Спасибо, Туман! Век не забуду…
